Ты не сбежишь

Я тихо вхожу внутрь и присаживаюсь в углу на стул, поставив одну чашку на подоконник, а вторую обхватываю ладонями и подношу к губам. Влад не смотрит на меня, но он знает, что уже не один. Перестаёт петь, позволяя пальцам перебирать струны. Когда он начинает петь снова, меня пробирает странное, необъяснимое чувство. Каждый раз, когда я слышу его колдовской голос, внутри будто разливается странное тепло. Но в этот раз это ощущение будто выкручено на полную мощность. Что это? Кто-то свыше вложил в него эту силу? Почему он так действует на меня?

Песня становится агрессивнее, и Миксаев открывает глаза, прицельно выстреливая взглядом прямо в меня. В студии верхний свет выключен, горят только две угловые лампы. Я сижу, сбросив ботинки и подобрав под себя колени, в самом тёмном углу. Горячая кружка жжёт пальцы, но я даже пошевелиться не смею под этим взглядом. Кажется, будто внутри у этого необычного парня сейчас происходит сражение. Только не понять, что побеждает, да и кто вообще сражается. Душа с тьмой? Добро со злом? Маленький, преданный жизнью мальчик с чудовищем, которым он стал?

В какой-то момент мне кажется, что он так давит взглядом намеренно. Хочет, чтобы я ушла? Пытается испугать? Невероятно то, что мне совершенно не страшно. Наверное, даже наверняка, должно. Но нет.

Он замолкает и ставит гитару на пол. Откидывает волосы со лба рукой и устало проводит по лицу.

– Хочешь чаю? – спрашиваю негромко.

Влад качает отрицательно головой.

– Иди сюда, – говорит приглушённо.

Я не могу. Не готова вот так.

– Влад… – опускаю глаза.

– Просто подойди. Не бойся, Лера.

Каждый раз глядя летом на фонарь на крыльце, я думаю о том, как глупы маленькие ночные мотыльки. Им хочется тепла и света, но они погибают, едва прикоснувшись к горячей лампе. А кто не падает с первого раза, не улетают, пытаясь спастись, а стремятся на смертельный свет снова и снова.

Я встаю и почти не дыша подхожу ближе. Влад тоже поднимается навстречу. Сердце проваливается куда-то вниз, когда он заходит мне за спину. Так и замирает, натягивая мои нервы до предела, а потом сдвигает ладонью на плечо мои волосы, почти не касаясь кожи на шее. Я ощущаю его близость каждой клеткой своего тела. И этот невероятный и пугающий микс эмоций. Я боюсь, да, снова невероятно боюсь, но… стоит себе признаться, хочу. Хочу ощутить кожей его прикосновение. Но Миксаев только наклоняется ниже и тянет носом у моей шеи. Он так уже делал не раз. Впервые тогда в машине, когда затащил меня внутрь. Как же давно, кажется, это было.

– Сними.

И вдруг я снова не ощущаю его близости. Влад берёт гитару и садится на диван у стены, откинувшись на спинку. Он закрывает глаза и будто погружается в какой-то транс, медленно перебирая струны.

А я так и остаюсь стоять посреди студии. Смысл его просьбы доходит не сразу.

«Сними»

Он хочет, чтобы я разделась. Невероятно? Нет. Потому что невероятное происходит дальше.

Я снова попадаю в капкан его взгляда. Он так же смотрел на меня тогда, на сцене. Будто вся толпа вокруг исчезла. А я, застыв, смотрела на него. Вот оно – тот самый момент, ставший мне приговором. И сейчас я, как Жанна Дарк, будучи неграмотной, поставила подпись под собственным приговором.

Только вот она не знала, на что идёт, а я знаю. Наверное…

Сейчас, в этом моменте, я ему доверяю. Больше, чем кому-либо, больше, чем себе. Поэтому берусь за края футболки и стаскиваю её через голову. На мне только трусики, да и волосы падают тяжёлой волной, рассыпаясь по плечам и прикрывая немного грудь.

Он снял свою маску, я сняла свою. Больше нет приличной девочки Леры. Влад Миксаев разбил её розовые очки стёклами внутрь. Обнажение не только тела, но и чувств.

Потому что с ним можно. Он сам тогда мне сказал.

Не «сучка не захочет – кобель не вскочит».

Не «сестричка, ты за рулём? Забери срочно, у меня проблемы»

Не «Валерия, держи канон, классика есть классика, меньше эмоций»

«Потому что со мной всё это можно, Лера. Я не стану судить твои желания»

Потому что с ним можно.

Влад смотрит на меня, и я вижу, что в его взгляде разгорается огонь. Мне страшно обжечься, но он согревает. Гитара уже в стороне, а в его руках блокнот, но на строки, которые пишет, он почти не смотрит. Он смотрит на меня. И лишь на мгновения бросает взгляд вниз под карандаш.

А потом резко встаёт и подходит ко мне. Я просто не могу сдержаться и, вздрогнув, отступаю на шаг. Мужские пальцы смыкаются на моём запястье, и Миксаев увлекает меня в дальнюю часть студии. Здесь отделён ширмой микрофон на стойке-пауке* и прикрытый поп-фильтром**.

Влад ставит блокнот с текстом на подставку на ширме и включает над ним точечную светодиодную подсветку. Сгребает пальцами мои волосы от ключиц и убирает их за плечи, открыв грудь. Стоит ли говорить, с каким трудом воздух выходит из моих лёгких.

– Пой, Лера, – шепчет на ухо.

Мне? Петь?

– Я не умею.

– Пой как умеешь. Придумай мотив сама. Веди текст куда хочешь. Просто пой.