Тысяча городов (Смутное время — 3)

Канал, за которым он расположил своих людей, был шириной около десяти футов и глубиной едва ли больше колена. Это не остановило бы наступающую пехоту; это не сделало бы ничего, кроме небольшого замедления наступающих лошадей. Пехотинцы Абиварда выстроились в линию на вершине своего небольшого возвышения. Некоторые ворчали из-за того, что пропустили завтрак, а другие хвастались тем, что они сделают, когда наконец столкнутся лицом к лицу с людьми Маниакеса.

Это было безвредно и, поскольку помогло им набраться смелости, возможно, даже помогло. То, чего они боялись, столкнувшись с солдатами, обученными в школе, более тяжелой, чем гарнизонная служба, было сделано так, как будто за ними гнались демоны, подобные тем, которых победили Четверо Пророков.

«Это инструменты, которые дал мне Шарбараз», - пробормотал Абивард, «и я тот, кого он обвинит, если они сломаются в моей руке.» Однако он уже отвел Маниакеса с прямой дороги на Машиз, и поэтому Шарбаразу, если повезет, было легче дышать на своем троне.

Он прикрыл глаза ладонью от солнца и посмотрел на восток. В этой хорошо орошаемой стране пыль не поднималась из-под лошадиных копыт, как в большинстве других мест, но блеск солнца на кольчугах был безошибочным. То же самое было с группой людей, бежавших с его пути. Солдаты Маниакеса нашли брод и форсировали его.

Абивард вопил как одержимый, изо всех сил готовя свою армию к неминуемой атаке видессиан. Всадники Маниакеса росли с пугающей скоростью, отблески солнца на металле превратились в игрушечных солдатиков, которые каким-то образом сами по себе превратились в настоящих воинов. Абивард наблюдал за своими людьми в поисках признаков паники, когда видессиане, ревя в рога, подошли к каналу, за которым ждали его войска.

Вода брызнула вверх, когда имперцы въехали в канал. Всего на мгновение видессианцам показалось, что их окутала радуга. Затем, словно разорвав завесу, они галопом проскакали через них, поднявшись на возвышенность, которая вела к позиции Абиварда.

«Стреляйте!» Крикнул Абивард. Его собственные трубачи повторили и усилили команду. Лучники в его армии выхватили стрелы из своих колчанов, натянули луки до ушей и выпустили в приближающихся видессиан. Звон тетив и свистящий гул стрел в воздухе навели Абиварда на мысль о слепнях.

Стрелы больно кусали, как слепни. Видессийцы вылетали из седел. Лошади рухнули на землю. Другие лошади позади них не смогли вовремя свернуть и упали через них, сбросив еще больше всадников.

Но видессиане не атаковали с оглушительной барабанной дробью копий, которую использовали бы полевые силы Абиварда. Вместо этого их лучники ответили стрелами с большого расстояния. Некоторые из их копьеносцев подъехали ближе, чтобы они могли метать легкие копья в макуранцев. После этого всадники ускакали бы обратно за пределы досягаемости. Кроме шлемов и плетеных щитов, у людей Абиварда не было доспехов, о которых стоило бы говорить. Когда стрела попадала в цель, она ранила. Рядом с Абивардом мужчина застонал и схватился за древко, торчащее у него из живота. Между его пальцами текла кровь. Его ноги брыкались о землю в агонии. Солдаты по обе стороны от него разинули рты от чести и смятения. Нет, гарнизонная служба не подготовила их ни к чему подобному.

Но они не побежали. Они вытащили своего раненого товарища из строя, а затем вернулись на свои места. Один из них засунул стрелы раненого в свой собственный чехол для лука и вернулся к стрельбе по видессианцам без лишней суеты, как если бы он просто поправил свой кафтан после приготовления воды.

Видессиане носили на поясах мечи, но не подходили достаточно близко, чтобы пустить их в ход. Настроение Абиварда воспрянуло. Он погрозил кулаком Маниакесу, который держался вне досягаемости стрел. Автократор выяснял, что противостояние макуранцам - это совсем другое дело, чем избиение варваров. Где был рывок, агрессивность, которую видессиане проявили против кубратов? Не здесь, нет, если они не смогли показать себя лучше, чем это, против неопытных войск, которыми командовал Абивард.

Единственным постоянным недостатком Маниакеса как командира было то, что он думал, что может сделать больше, чем мог он сам. Если он не сможет заставить своих людей выступить против войск гарнизона, то вскоре его ждет неприятный сюрприз, когда подойдет остальная армия Абиварда, чтобы попытаться отрезать ему путь к отступлению. До начала этой битвы у Абиварда почти не было надежды добиться этого. Теперь, видя, насколько неуверенными были видессийцы…

Это было почти так, как если бы Маниакес не был особенно заинтересован в победе в битве, а просто хотел, чтобы она продолжалась. Когда эта мысль пришла в голову Абиварду, он вскинул голову, как лиса, почуявшая кролика, или, скорее, как кролик, почуявший лису.