Тысяча и одна ночь. В 12 томах

ИСТОРИЯ ЭЛЬ-ГАДДАРА, ВТОРОГО БРАТА ЦИРЮЛЬНИКА

Знай же, о эмир правоверных, что второй брат мой назывался эль-Гаддаром, ибо он мычал, как верблюд, и не имел передних зубов.

Он не занимался никаким ремеслом и причинял мне массу хлопот своими любовными похождениями. Вот одно из тысячи таких похождений.

Однажды, слоняясь без всякой определенной цели по улицам Багдада, он увидел приближающуюся к нему старуху, которая сказала ему тихонько:

— Послушай, человек! Я сделаю тебе одно предложение, которое ты можешь принять или не принять, как тебе заблагорассудится.

Брат мой остановился и сказал:

— Я слушаю тебя!

Старуха продолжала:

— Но я могу предложить тебе эту вещь только в том случае, если ты обещаешь мне, что не будешь болтлив и многоречив.

А брат мой Гаддар ответил:

— Говори!

Тогда она сказала:

— Не желал ли бы ты перенестись в прекрасный дворец с бьющими фонтанами и фруктовыми деревьями, где вино лилось бы рекою, где ты был бы окружен очаровательными личиками, где гладкие щечки ждали бы твоих поцелуев, и тонкие гибкие талии — твоих объятий, и где ты мог бы оставаться с вечера до самого утра? И чтобы наслаждаться всеми этими благами, ты должен был бы только подчиниться тому условию, которое я поставила тебе!

На эти слова старухи брат мой эль-Гаддар сказал:

— Но почему же, о госпожа моя, ты обращаешься с этим предложением именно ко мне, а не к кому-нибудь другому из детей Аллаха? И что во мне могло понравиться тебе и заставить тебя отдать мне предпочтение перед другими?

Она ответила:

— Ведь я только что сказала тебе, что ты должен быть сдержан в словах, держать язык за зубами и хранить молчание. Следуй же за мною и не рассуждай.

Тут старуха поспешно пустилась в путь, а брат мой, соблазненный обещанными благами, пошел следом за ней, и наконец перед ним предстал прекраснейший дворец, куда старуха вошла сама и ввела моего брата. И брат мой увидел, что внутренность дворца была удивительно прекрасна, но еще лучше было то, что ожидало его там: он очутился посреди четырех молодых девушек несравненной красоты; растянувшись на ковре, они пели своими чарующими голосами такие песни, от которых могли бы разнежиться самые твердые скалы.

После обычных приветствий одна из них поднялась, наполнила кубок и выпила. И брат мой Гаддар почел долгом своим сказать ей:

— Да будет вино это во благо для твоего здоровья, и сладко вкусом, и живительно для сил твоих!

И он быстро подошел к ней, чтобы взять у нее кубок и вновь наполнить его. Но она сейчас же наполнила кубок сама и предложила ему; и Гаддар взял кубок и выпил.

А молодая девушка, в то время как он пил, потрепала его по затылку, но уж слишком крепко, а именно изо всех сил, ударив его ладонью.

Тогда брат мой Гаддар рассердился и поднялся, чтобы уйти, совершенно забыв при этом о своем обещании все выносить с покорностью. Но тут к нему подошла старуха и моргнула ему глазом, как бы говоря: «Не нужно! Оставайся и лучше дождись конца!»

И брат мой послушался и остался и терпеливо перенес все странные выходки молодой девушки, которая колола, щипала его и трепала по затылку самым злостным и неприятным образом. А три остальные принялись наперерыв друг перед другом изощряться в таких же выходках: одна изо всех сил дергала его за ухо, другая давала ему щелчки по носу, так что он чуть не плакал, третья щипала его ногтями. И брат мой все это выносил терпеливо, ибо старуха продолжала делать ему знаки, побуждая к молчанию. Наконец, как будто для того чтобы вознаградить его за терпение, самая красивая из молодых девушек поднялась и велела ему совершенно раздеться; и он без всякого возражения сделал это.

Тогда она взяла кропильницу с розовой водою и обрызгала его и сказала:

— Ты очень нравишься мне. Но у тебя — борода и усы, а я не люблю этого. Я не люблю усов и бороды, которые кололи бы мне кожу. А потому, если ты хочешь пойти со мной, ты должен прежде совершенно обрить лицо.

Он ответил:

— Это очень затруднительно, потому что было бы для меня величайшим срамом!

Она сказала:

— В таком случае я не могу полюбить тебя! Это необходимо!

Тогда брат мой позволил старухе отвести его в соседнюю комнату, и там старуха срезала и сбрила ему всю бороду, а затем усы и брови.

Потом она размалевала ему лицо белилами и румянами и опять повела к молодым девушкам. И при виде его они стали так хохотать, что опрокинулись навзничь.

Затем самая красивая из молодых девушек приблизилась к нему и сказала:

— О господин мой! Ты совершенно покорил душу мою красотой своей! Теперь мне остается просить тебя только об одной милости, а именно, чтобы ты проплясал перед нами в таком виде как ты теперь — нагой и прекрасный, — какую-нибудь увлекательную и обольстительную пляску! — А так как эль-Гаддар немножко колебался и отказывался, то она сказала ему: — Заклинаю тебя жизнью моею, сделай это! А затем я буду твоей!

Тогда эль-Гаддар при мерных звуках дарабуки[33], на которой заиграла старуха, обвязал себя вокруг талии шелковым платком и, выйдя на середину комнаты, стал плясать.