Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И вот я был приведен вместе со всеми остальными пред лицо твое, о эмир правоверных! И ты приказал отрубить головы десяти преступникам, и я оставался единственным, на которого еще не опустилась рука меченосца твоего, и, несмотря на все это, я не сказал ни слова. Я полагаю, со своей стороны, что это большое мужество и большая твердость характера. А впрочем, уже то, что я добровольно присоединился к десяти незнакомцам, может считаться самым замечательным проявлением смелости, о каком я только знаю. Но не удивляйся слишком моему поступку, о эмир правоверных! Ибо всю свою жизнь я поступал таким образом, благодетельствуя людей, мне незнакомых.

Когда халиф услышал эти слова мои и узнал таким образом, что я полон смелости и мужества, что я люблю молчание и серьезность и ненавижу любопытство и нескромность, вопреки всему, что говорил тут сейчас этот молодой хромой, которого я спас от всевозможных бедствий, он сказал мне:

— О почтенный шейх, умный и серьезный цирюльник! Скажи же мне, а твои шесть братьев? Таковы ли они, как ты? Отличаются ли они такою же мудростью, такими же познаниями и такою же скромностью?

Я отвечал:

— Да сохранит меня Аллах! Сколь далеки они от меня! О эмир правоверных! Воистину ты нанес мне большое оскорбление, сравнив меня с этими шестью безумцами, которые не имеют ни малейшего сходства со мною — ни близкого, ни отдаленного! Ибо по причине своей болтливости и своей нескромности и трусости они навлекли на себя множество бедствий, и каждый из них отличается каким-нибудь физическим уродством в противоположность мне, невредимому и здоровому телом и духом. В самом деле, первый из моих братьев хромой, второй кривой, третий беззубый, четвертый слепой, у пятого отрезаны уши и нос, у шестого рассечены губы.

Но не думай, о эмир правоверных, что я преувеличиваю недостатки моих братьев и свои собственные достоинства. Ибо, если бы я рассказал тебе их историю, ты увидел бы, насколько я отличаюсь от всех них.

А так как история их необыкновенно увлекательна, то я, ни минуты не медля, расскажу ее тебе.

ИСТОРИЯ ЭЛЬ-БАКБУКА, ПЕРВОГО БРАТА ЦИРЮЛЬНИКА

Итак, знай, о глава правоверных, что старший из моих братьев, тот, который сделался хромым, назывался эль-Бакбук, и назывался так потому, что, когда он начинал болтать, можно было подумать, что слышишь бульканье в горлышке кувшина. По ремеслу своему он был багдадский портной.

Он занимался своим портняжным ремеслом в маленькой лавке, которую снимал в доме человека, весьма богатого деньгами и всяческим имуществом. Человек этот жил в верхнем этаже того же самого дома, где находилась лавка моего брата Бакбука, а в самом низу дома была мельница, и там жил сам мельник со своим волом.

^{Он занимался своим портняжным ремеслом в маленькой лавке, которую снимал в доме человека, весьма богатого деньгами.}

И вот однажды, когда брат мой Бакбук сидел в лавке за своей портняжной работой, он поднял голову и вдруг заметил над собой в верхнем слуховом окне женщину, которая была как луна на своем восходе и которая забавлялась рассматриванием прохожих. Это была жена домовладельца. При виде ее брат мой Бакбук почувствовал, что сердце его преисполнилось страстной любовью к ней, и он не мог более ни шить, ни заниматься чем-либо другим, а все только смотрел в слуховое окошко, и весь этот день до самого вечера провел он в полном одурении и непрерывном созерцании. А на другой день утром, с самого рассвета, он уже сидел на том же месте и, стараясь продолжать начатую работу, все поднимал голову, и при каждом стежке, который он делал иголкою, он колол себе пальцы, ибо взгляд его всякий раз обращался к слуховому окну. Он пребывал в этом состоянии несколько дней, в течение которых ничего не сделал и не заработал ни единой драхмы.

Что же касается молодой женщины, то она сейчас же догадалась о чувствах моего брата Бакбука и решила всячески использовать их и сделать себе из них предмет развлечения. И вот однажды, когда брат мой находился в еще большем одурении, чем обыкновенно, она бросила на него смеющийся взгляд, который немедленно как будто пронзил Бакбука. И Бакбук посмотрел на молодую женщину, но так был при этом смешон, что она сейчас же вышла, чтобы вдоволь насмеяться над ним. А глупый Бакбук весь этот день не помнил себя от радости, думая о том, как приветливо она посмотрела на него.

Поэтому на следующий день Бакбук не особенно удивился, когда в лавку вошел домохозяин, неся под мышкою большой свиток материи, прикрытый шелковым платком, и, войдя, он сказал ему:

— Я принес тебе кусок материи, чтобы ты сшил мне рубашки!

Бакбук же ни на минуту не усомнился в том, что домохозяин пришел к нему по желанию жены, и сказал ему:

— Клянусь оком моим и головой моей, сегодня же вечером рубашки эти будут готовы!