Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— И будь это с ним в первый раз! Но он постоянно ведет себя так со мной! Когда он принимается пить, он осушает кубок за кубком, пока не опьянеет; потом он засыпает и оставляет меня одну; и у меня нет никого, кто мог бы выпить со мной! И я не нахожу вкуса в вине, потому что никто не пьет из моего кубка, и у меня нет даже охоты петь, потому что никто не слушает моих песен!

Тогда шейх Ибрагим, который под влиянием ее пламенных взглядов и ее певучего голоса почувствовал, что у него задрожали все мышцы, сказал ей:

— Поистине, невесело пить в одиночестве!

И Анис аль-Джалис наполнила свой кубок и протянула его старику и, томно глядя на него, сказала:

— Заклинаю тебя моей жизнью, возьми этот кубок и выпей его ради моего удовольствия! И ты этим заслужишь мою благодарность!

Тогда шейх Ибрагим протянул руку, взял у нее кубок и осушил его до дна. И Анис аль-Джалис снова наполнила кубок, и старик выпил его, и тогда она в третий раз наполнила его, говоря:

— О дорогой господин мой, выпей еще этот кубок!

Но он сказал:

— Клянусь Аллахом, не могу более! Довольно с меня и того, что я выпил!

Но она настаивала с несравненной грацией и, близко наклонившись к нему, сказала:

— Клянусь Аллахом, ты должен осушить этот кубок!

И он взял кубок и поднес его к своим губам, но как раз в эту минуту Али Нур разразился смехом и внезапно поднялся и сел на своем ложе…

Но, дойдя до этого места, Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла, отложив до следующей ночи продолжение своего рассказа.

И когда наступила

ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

О счастливый царь, до меня дошло, что Али Нур разразился громким смехом и сел на своем ложе; и вот он сказал шейху Ибрагиму:

— Что это такое, почтенный шейх? Не умолял ли я тебя ровно час тому назад присоединиться к нам, и не отказывался ли ты от этого, и не говорил ли ты: «Вот уже тринадцать лет, как я не делаю этого!»

Тогда шейх Ибрагим устыдился, но тотчас же спохватился и поспешил сказать:

— Клянусь Аллахом, мне не в чем упрекнуть себя! Виновата во всем она! Она так упрашивала меня!

Тогда Али Нур расхохотался, и Анис аль-Джалис тоже, и она наклонилась к его уху и сказала ему:

— Предоставь мне действовать и не издевайся больше над ним! Ты увидишь, как мы позабавимся!

Потом она наполнила свой кубок вином и выпила его, и наполнила кубок Али Нура, который также осушил его, и молодые люди продолжали пить, не обращая ни малейшего внимания на шейха Ибрагима.

И, глядя на них, старик пришел в крайнее изумление и наконец сказал им:

— Что за странный способ приглашать людей принять участие в пире? Разве вы приглашали меня для того только, чтобы я глядел, как вы пьете?

Тогда Али Нур и Анис аль-Джалис залились смехом и смеялись до тех пор, пока не лишились чувств. После этого они согласились пить вместе с ним, и все трое продолжали пить до исхода первой трети ночи.

В это время Анис аль-Джалис сказала шейху Ибрагиму:

— О шейх Ибрагим, позволь мне встать и зажечь одну из этих свечей!

Он отвечал, уже наполовину пьяный:

— Хорошо, встань, но ты можешь зажечь только одну свечу… только одну.

И Анис аль-Джалис встала и зажгла… но не одну свечу, а все свечи в восьмидесяти подсвечниках залы и вернулась на свое место.

Тогда Али Нур сказал шейху Ибрагиму:

— О шейх, как приятно мне сидеть с тобою! Но не позволишь ли ты мне зажечь один из этих светильников?

И шейх Ибрагим отвечал:

— Хорошо, встань и зажги один из светильников, но только один! И не пытайся обмануть меня!

И Али Нур встал и пошел зажечь, но только не один, а все восемьдесят светильников и восемьдесят люстр, находившихся в большой зале; а шейх Ибрагим не обращал на это никакого внимания. И вся зала, и весь дворец, и сад были залиты светом.

И шейх сказал:

— Поистине, оба вы гораздо распущеннее меня!

И так как он совершенно опьянел, то, раскачиваясь из стороны в сторону, пошел открыть все окна, все восемьдесят окон залы, и вернулся на прежнее место и продолжал пить с молодыми людьми; и по всей зале раздавались их смех и их песни.

Но по воле судьбы, находящейся в руках Аллаха Всеведущего и Всемогущего, Творца причин и следствий, произошло так, что халиф Гарун аль-Рашид как раз в это время захотел подышать свежим воздухом и подошел к одному из окон своего дворца, выходившему на реку Тигр. Луна заливала все своим светом, и, когда он случайно взглянул в ту сторону, он увидел весь этот блеск огней, светившихся в воздухе и отражавшихся в воде. И он не знал, как объяснить себе это обстоятельство, и позвал своего визиря Джафара аль-Бармаки. И когда Джафар предстал между рук его, он крикнул ему:

— О собака среди визирей! Ты мой слуга, и ты не доносишь мне даже о том, что делается в моем городе Багдаде!

И Джафар отвечал ему:

— Не понимаю, что ты хочешь сказать этими словами!

И халиф воскликнул: