Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— О дочь моего дяди, если Щедрый поможет мне заработать деньги, необходимые для покупки этой кенафы на меду, конечно, я куплю тебе ее от всего сердца, потому что сегодня, клянусь пророком, — да пребудет над ним мир и молитва! — пока у меня нет и медной монеты. Однако Аллах милосерден, и Он облегчит нам нашу трудную жизнь.

А в ответ его мегера[40] воскликнула:

— Что это ты там говоришь о вмешательстве Аллаха в твои дела? Так ты думаешь, я буду ждать, чтобы удовлетворить свое желание получить это пирожное, ожидая, когда к тебе придет благословение? Нет, клянусь своей жизнью! Мне не нравится, что ты болтаешь! Удачным или неудачным будет твой день, мне все равно! Я в любом случае хочу получить кенафу на меду, я не потерплю, чтобы мое желание осталось неудовлетворенным! И если, на твое горе, ты сегодня вечером вернешься домой без кенафы, я сделаю ночь твою такой же черной, как та судьба, что отдала тебя в мои руки!

И несчастный Маруф вздохнул:

— О Аллах Милостивый и Щедрый! Только в Тебе спасение мое!

И бедняга покинул дом свой, в то время как на лоб его легла тень печали и горя.

И он пошел открывать свою лавку на базаре сапожников и, возведя руки к небу, сказал:

— Умоляю Тебя, Господь, дай мне заработать на унцию этой кенафы, чтобы спастись ближайшей ночью от злодейства этой ужасной женщины!

Однако, сколько бы он ни ждал в своей убогой лавке, никто не пришел к нему с работой, так что в конце дня он не заработал даже на хлеб к ужину. Поэтому с тяжелым сердцем и полный страха перед тем, что устроит ему супруга, он закрыл свою лавку и с грустью отправился домой.

Однако, пересекая базары, он проходил как раз перед лавкой кондитера, торговца кенафой и другими пирожными, которого он знал и чью обувь когда-то ремонтировал. И кондитер увидел, что Маруф идет погруженный в отчаяние, со спиной, согнутой словно от тяжелого груза печали. И он окликнул его по имени, а потом увидел, что его глаза полны слез, а лицо бледное и жалкое. И он сказал ему:

— О мастер Маруф, почему ты плачешь? В чем причина твоего горя? Подойди! Иди сюда, передохни и расскажи мне, какое несчастье постигло тебя?

И Маруф подошел к красивой витрине лавки кондитера и после приветствия сказал:

— Нет иного спасения, кроме как у Аллаха Милосердного! Злая судьба преследует меня сегодня, и она даже отказала мне в хлебе для ужина.

А поскольку кондитер настаивал и просил рассказать ему все в подробностях, Маруф сообщил ему о приказе жены своей и о невозможности из-за отсутствия прибытка в течение дня купить не только кенафу, но и обычный хлеб.

Когда кондитер услышал эти слова от Маруфа, он ласково рассмеялся и сказал:

— О мастер Маруф, не мог бы ты сказать мне, сколько унций кенафы дочь твоего дяди хочет, чтобы ты ей принес?

И он ответил:

— Может, ей хватит и пяти унций.

Тогда кондитер ответил:

— Нет проблем! Я собираюсь дать тебе пять унций кенафы, а ты заплатишь мне за нее, когда щедрость Аллаха снизойдет и на твою голову.

И он взял большой поднос, на котором кенафа плавала в масле и меде, и вырезал большой кусок, весивший больше пяти унций, и он отдал его Маруфу и сказал:

— Эта кенафа из тонких нитей — угощение достойное того, чтобы быть поданным и к царскому столу. Однако я должен тебе сказать, что она подслащена не медом, а сиропом из сахарного тростника, так она намного вкуснее.

И бедняга Маруф, который не видел разницы между медом и сиропом из сахарного тростника, ответил:

— Она принята из рук твоей щедрости.

И он хотел поцеловать руку кондитера, который воспротивился этому и сказал на прощание:

— Это угощение предназначено для дочери твоего дяди, но тебе, о Маруф, эта кенафа не достанется на ужин, поэтому вот, возьми, ради Аллаха, этот хлеб и этот сыр и не благодари меня, потому что я всего лишь Его посредник.

И он подарил Маруфу вместе с превосходной кенафой свежую и ароматную лепешку и головку сыра, завернутую в фиговые листья. И Маруф, у которого за всю жизнь его не случалось столько всего хорошего в одно и то же время, не знал, как и благодарить щедрого кондитера, и в конце концов ушел, подняв глаза к небу, чтобы засвидетельствовать благодарность своему Благодетелю.

И он прибыл в свой дом, нагруженный кенафой, прекрасной лепешкой и головкой сыра. И как только он вошел, жена угрожающе закричала на него пронзительным голосом:

— Ну что, принес кенафу?

И он ответил:

— Аллах великодушен. Вот она.

И он поставил перед нею блюдо, которое ему одолжил кондитер, на котором была разложена хрустящая кенафа из тонких нитей во всей своей кондитерской красе.

Но как только злосчастная супруга увидела эту кенафу, она издала пронзительный крик негодования, захлопала себя по щекам и воскликнула:

— Да проклянет Аллах побитых камнями! Разве я не говорила тебе принести мне кенафу, приготовленную на пчелином меду? А теперь, чтобы посмеяться надо мной, ты принес мне нечто, приготовленное с сиропом из сахарного тростника! И ты думал, что тебе удастся обмануть меня и что я не распознаю обман? Ах ты несчастный, ты, верно, хочешь убить меня, вернувшись домой?!