Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И тут же с позволения царя сел на пол, вынул из пояса несколько тонких инструментов, поставил жемчужину между двумя большими пальцами сдвинутых ног своих и с невероятною ловкостью и легкостью поиграл своими инструментами, как ребенок играет волчком, и проколол жемчуг насквозь, без малейшей трещинки или царапинки, проколол двумя совершенно одинаковыми и симметричными отверстиями. Потом вытер жемчужину обшлагом своего рукава и подал ее царю, который задрожал от восхищения и удовольствия. И повесил ее себе царь на шею на шелковом шнурке и пошел садиться на трон свой.

И смотрел он вокруг себя озаренными радостью глазами, а жемчужина сияла у него на шее, как солнце. После этого обратился он к мастеру Обейду и сказал ему:

— О мастер Обейд, говори теперь желание свое!

И подумал ювелир с час и ответил:

— Да продлит Аллах дни царевы! Но у раба, имевшего великую честь дотронуться своими немощными руками до чудесной жемчужины и вручить ее нашему господину проколотой по его желанию, есть молоденькая жена, за которою он должен много ухаживать, ввиду того что сам он стар, а пожилые люди, если не желают утратить милость своих супруг, должны обходиться с ними бережно и ничего не предпринимать, не посоветовавшись с ними. В таком именно положении находится раб твой, о царь времен. Ему хотелось бы пойти узнать мнение жены своей по поводу просьбы, которую разрешает ему наш великодушный господин, и посмотреть, не имеется ли уже у нее какого-нибудь желания, предпочтительного тому, которое он сам мог бы придумать. Аллах наделил ее не только молодостью и обворожительностью, но и изобретательным умом, проницательностью и большой рассудительностью.

Царь же сказал:

— Ступай же скорее, оста Обейд[10], посоветуйся с женою и принеси мне ответ, потому что я не успокоюсь до тех пор, пока не исполню своего обещания!

И вышел ювелир из дворца, пошел к жене своей и рассказал ей, в чем дело. А молоденькая женщина воскликнула:

— Слава Аллаху, день мой наступает раньше времени! У меня действительно есть желание и мысль, правда довольно странная, которую хочу привести в исполнение! Благодаря милостям Аллаха и процветанию твоих дел мы богаты и ни в чем не будем нуждаться до конца дней наших. Поэтому с этой стороны нам нечего желать, а мое желание не будет стоить ни единой драхмы царской казне. Вот оно. Ступай к царю и попроси, чтобы он позволил мне кататься каждую пятницу, и с такой же свитою, как у царских дочерей, по базарам и улицам Басры и чтобы никто под страхом смертной казни не смел тогда показываться на улице. Вот и все, чего желаю от царя в награду за то, что ты потрудился проколоть жемчужину.

Услыхав такие слова своей молодой жены, ювелир удивился до чрезвычайности и сказал себе: «Аль-Карим![11]

Хитер тот, кто может похвалиться тем, что знает, какие мысли сидят в женском мозгу!»

Но так как он любил жену, да к тому же был стар и очень некрасив собою, то и не захотел противоречить, а ограничился тем, что ответил:

— О дочь моего дяди, твое желание свято! Но если торговцы должны будут прятаться и покидать свои лавки во время прохождения кортежа, то кошки и собаки опустошат эти лавки и наделают убытков, которые будут на нашей совести!

Она же отвечала:

— Это ничего не значит, можно приказать всем жителям и базарным сторожам, чтобы они запирали в тот день всех собак и всех кошек. Я желаю ведь, чтобы лавки оставались открытыми во время прохождения моего шествия. А все люди, большие и малые, будут прятаться в мечетях, и двери мечетей будут заперты, чтобы никто не высовывался и не смотрел.

Тогда ювелир Обейд пошел к царю и, сильно смутившись, передал ему желание своей супруги.

А царь сказал:

— Тому нет препятствий!

И тотчас же велел глашатаям объявить по всему городу, что каждую пятницу за два часа до молитвы жители, оставляя лавки свои открытыми, должны прятаться в мечети и не сметь выглядывать из них под страхом смертной казни. И приказано было также запирать кошек и собак, ослов и верблюдов и всех вьючных животных, которые могли бы появиться на базарах.

И вот с той поры супруга ювелира прогуливается каждую пятницу за два часа до утренней молитвы, и ни человек, ни кошка, ни собака не смеют показаться в это время на улице. И вот ее-то, йа Камар, видел ты сегодня утром, она и есть та необыкновенная красавица, окруженная девушками и предшествуемая невольницей с обнаженным мечом, которая рубит голову каждому, кто осмелится взглянуть на ее госпожу!

И, рассказав Камару все, что желал он узнать, жена цирюльника, посмотрела на него, улыбаясь, и прибавила:

— Но я вижу, о обладатель чарующего лица, о благословенный господин мой, что тебя не удовлетворяет мой рассказ и что ты еще чего-то желаешь от меня, например, чтобы я указала тебе способ еще раз увидеть дивную красавицу, супругу старого ювелира!

Камар же ответил:

— О мать моя, действительно таково желание моего сердца. Чтобы увидеть ее, я пришел из моего края, покинув дом, отца и мать, которые оплакивают и любят меня.

Жена же цирюльника сказала:

— В таком случае, сын мой, скажи, чем владеешь ты по части драгоценностей?