Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Тем временем Камар пошел отдавать отчет жене цирюльника о том, как выполнил ее наставления; и вручил он ей сто золотых монет для цирюльника-бедняка. И спросил он у своей покровительницы, что ему делать дальше. Она же сказала ему:

— А вот что. Когда увидишь ювелира, не бери у него перстень. Скажи, что он тебе слишком тесен и подари ему этот перстень, а потом дай ему другой камень, еще прекраснее первого, из тех, что стоят по семьсот динаров каждый, и попроси сделать для него отменную оправу. И в то же время дай ему шестьдесят динаров и по два каждому из его учеников в виде награды. Да не забудь и нищих, стоящих у дверей. А когда исполнишь все это, дело примет благоприятный для тебя оборот. И не забудь также, о сын мой, прийти ко мне и сообщить о ходе дела, да принеси что-нибудь для мужа моего, цирюльника-бедняка!

Камар ответил:

— Слушаю и повинуюсь!

И ушел он от жены цирюльника, а на другой день не преминул выйти на базар к ювелиру оста Обейду, который, как только увидел его, встал в знак уважения к нему и после саламов подал ему перстень. Камар сделал вид, что примеряет его, а затем сказал:

— Клянусь Аллахом, мастер Обейд, оправа очень хороша, но перстень мне немного тесен. Знаешь что, я отдаю его тебе, чтобы ты подарил его одной из многочисленных невольниц твоего гарема. А теперь вот другой камень, который больше первого нравится мне, и он будет еще лучше в простой оправе. — И, говоря это, он подал ему камень в семьсот золотых динаров; в то же время дал он ему шестьдесят золотых и по два каждому из учеников и сказал: — Это вам на шербет. Но я надеюсь, что, если работа будет быстро окончена, вы останетесь довольны платой.

И вышел он, раздавая направо и налево золотые монеты нищим, собравшимся у дверей лавки.

Мастер был чрезвычайно удивлен щедростью своего молодого заказчика. Вечером, вернувшись к себе домой, он не мог нахвалиться перед женой этим щедрым чужеземцем, о котором говорил:

— Клянусь Аллахом! Он не только хорош собой, как ни один красавец в мире, но и щедр, как царский сын!

И чем более хвалил он, тем глубже внедрялась в сердце жены его любовь к юному Камару.

Когда же он отдал ей подарок клиента, она медленно надела перстень на палец и спросила:

— А не заказывал ли он тебе второго?

Муж ответил:

— Ну да! Я работал над ним целый день, так что он уже готов.

Она сказала:

— Покажи! — потом взяла, взглянула, улыбаясь, и сказала: — Мне хотелось бы оставить его у себя!

А муж сказал:

— Кто знает, может быть, этот человек способен подарить мне и второй?!

Тем временем Камар отправился советоваться с женою цирюльника по поводу только что происшедшего, а также и о том, что оставалось делать. И вручил он ей четыреста золотых динаров для супруга ее, цирюльника-бедняка. И сказала она ему:

— Сын мой, дело твое подвигается как нельзя лучше. Когда будешь у ювелира, не бери заказанного ему перстня; скажи, что он слишком широк и оставь ему в виде подарка. Затем принеси ему другой драгоценный камень, из тех, что стоят по девятьсот динаров каждый, и дай сто динаров хозяину и по три каждому из учеников. И не забудь, когда придешь, сообщить мне о ходе дела, да принеси что-нибудь супругу моему, цирюльнику-бедняку, чтобы он мог купить себе кусок хлеба. Да хранит тебя и да продлит драгоценные дни твои Аллах, о великодушный!

Камар в точности последовал советам продавщицы духов. А ювелир, беседуя с женой, уже не находил слов и выражений для описания щедрости прекрасного чужеземца. Она же, примеряя новый перстень, сказала:

— И тебе не стыдно, о сын моего дяди, что ты до сих пор не пригласил к себе в дом человека, который выказал столько великодушия по отношению к тебе?! А между тем милостью Аллаха ты не скуп и в роду у тебя не было скупцов, но мне кажется, что ты не всегда соблюдаешь приличия! Ты должен непременно пригласить этого чужеземца на завтра отведать хлеба-соли нашего гостеприимства!

Со своей стороны, Камар, посоветовавшись с женой цирюльника, которой отдал восемьсот динаров вознаграждения цирюльнику-бедняку только на кусочек хлеба, не преминул отправиться к ювелиру для примерки третьего перстня. И, примерив его, снял с пальца, взглянул на него с презрением и сказал:

— Сидит он довольно хорошо, но этот камень мне совсем не нравится. Оставь его для одной из твоих невольниц и оправь мне, как следует, вот этот камень. И вот тебе двести динаров вперед и по четыре твоим ученикам. Извини меня за все причиняемое тебе беспокойство.

И с этими словами подал он ему дивный белый камень, стоивший тысячу золотых динаров. Беспредельно смутившийся ювелир сказал ему:

— О господин мой, не пожелаешь ли почтить мой дом своим присутствием и осчастливить меня, поужинав со мною сегодня вечером? Сердце мое чувствует твои благодеяния и привязалось к великодушной руке твоей!

Камар же ответил:

— Клянусь головой и глазами! — и дал ювелиру адрес того хана, в котором остановился.

Вечером ювелир отправился в этот хан за своим гостем. И привел он его в дом свой…

В эту минуту Шахерезада заметила, что брезжит рассвет, и со свойственной ей скромностью умолкла.

А когда наступила