Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И когда она пришла в себя, вышла из своей засады и пошла прямо к тому углублению, в котором на ее глазах скрылись люди и лошади. Но, несмотря на всю свою сообразительность и несмотря на то что она рассматривала это место со всех сторон, то удаляясь, то приближаясь по нескольку раз к одному и тому же месту, она не заметила никакой двери и никакого входа. Потому что каменная дверь, которую увидел царевич Хоссейн при первом своем приближении к ней, была заметна только определенным мужчинам, а именно только тем, присутствие которых было приятно прекрасной джиннии, но никогда и ни в каком случае эта дверь не была заметна для женщин, и в особенности для безобразных и устрашающих взор старух. И, расстроенная тем, что ее поиски ни к чему не приводят, она почувствовала себя очень худо и повесив нос возвратилась к султану и отдала ему отчет во всем, что она видела, и прибавила:

— О царь времен, в следующий раз я надеюсь иметь больше успеха. И я только прошу тебя потерпеть немного и не расспрашивать о средствах, к которым я хочу прибегнуть.

И султан, удовлетворенный уже и этими первыми результатами, отвечал старухе:

— Даю тебе полную свободу, действуй как знаешь. Ступай же, и да покровительствует тебе Аллах, а я терпеливо буду дожидаться того, что обещано тобою. — И для того чтобы приободрить ее, он дал ей в подарок огромный алмаз и сказал: — Прими это в знак моего удовольствия. Но знай, что это — ничто в сравнении с тем, чем я намерен вознаградить тебя в случае удачи.

И старуха поцеловала землю между рук султана и пошла своей дорогой.

И вот через месяц после этого происшествия царевич Хоссейн выехал, как и в последний раз, из каменных дверей в сопровождении двадцати великолепно снаряженных всадников. И лишь только он оставил за собою скалы, он заметил бедную старуху, которая лежала на земле и жалобно стонала, как будто она испытывала жестокие страдания. И была она одета в рубище и горько плакала. И царевич Хоссейн, движимый состраданием, остановил своего коня и ласково спросил старуху, чем страдает она и чем он может помочь ей. И старая притворщица, которая нарочно пришла сюда и легла здесь, чтобы добраться таким образом до цели своих поисков, отвечала, не поднимая головы, голосом, прерываемым стонами и вздохами:

— О милосердный господин мой, сам Аллах послал тебя вырыть мне могилу, потому что я умираю! Ах, душа моя покидает меня! О господин, я вышла из своей деревни, чтобы пойти в город, и на пути меня схватила красная лихорадка, и я упала здесь без сил, вдали от людей и без всякой надежды на помощь и сострадание!

И царевич Хоссейн, у которого было жалостливое сердце, сказал:

— Моя добрая тетушка, позволь двум моим людям поднять тебя и перенести в то место, куда я возвращусь сам, чтобы позаботиться о тебе.

И он сделал знак двоим из своих людей, чтобы они подняли старуху. И они сделали это, и один из них посадил ее позади себя на лошадь. И царевич вернулся с дороги обратно и приблизился со своими всадниками к каменной двери, которая открылась и пропустила их.

Но на этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что приближается утро, и, преисполненная скромности, не проговорила больше ни слова.

А когда наступила

ВОСЕМЬСОТ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И царевич вернулся с дороги обратно и приблизился со своими всадниками к каменной двери, которая открылась и пропустила их.

И царевна-джинния, увидав, что все возвратились по своим следам и не понимая причины, побудившей их к этому, поспешила навстречу царевичу Хоссейну, супругу своему, который, не сходя с коня, указал ей пальцем на старуху, имевшую вид умирающей и поддерживаемую двумя всадниками. И он сказал ей:

— О владычица моя, эта старуха по слана на нашем пути Аллахом в том жалком состоянии, в котором ты видишь ее, и нам следует оказать ей помощь и поддержку. И я поручаю ее твоему состраданию и прошу тебя позаботиться о ней во всем, что покажется тебе необходимым.

И царевна-джинния приказала своим женщинам принять старуху из рук всадников, отвести ее в запасную комнату и там оказать ей тот же почет и внимание, которые они обязаны были оказывать ей самой. И когда женщины удалились вместе со старухой, прекрасная джинния сказала своему супругу, понижая голос:

— Аллах да вознаградит тебя за твое милосердие, о признак благородного сердца! Но ты не можешь быть совершенно спокоен относительно этой старухи, потому что она не более больна, чем глаз мой, и я знаю причину, которая привела ее сюда, и тех людей, которые побудили ее к этому, и цель, которой она добивалась, став на твоем пути. Но ничего не бойся и будь уверен, что я огражу тебя от всех замыслов, направленных против тебя с целью убить тебя или причинить тебе какое-нибудь зло, и все козни против тебя будут тщетны. — И, обнимая его, она сказала: — Отправляйся же под покровительством Аллаха!