Тысяча и одна ночь. В 12 томах

А он ответил:

— Нет, о госпожа моя! Клянусь Аллахом, этот дом — не мой дом, но раб, стоящий у его дверей, — твой раб! И он ждет твоих приказов!

И она сказала:

— А раз этот дом не твой, что ты там делаешь и почему не уходишь?

И он ответил:

— Это потому, йа ситти, что я остановился здесь, дабы сочинить несколько строчек в твою честь.

И она спросила:

— А что ты мог бы сказать обо мне в своих стихах, о незнакомец? И Джафар прочитал стихи, которые тут же сочинил:

Она явилась в белом одеянье,Бросая взоры томные вокруг.

И я сказал ей: «Дивная красотка,Пошли привет мне взором удивленным —И буду счастлив тем я целый день!О, Кто украсил твои щеки розой,Тому подвластна сила красоты!»

И когда, несмотря на эти стихи, она хотела уйти, он воскликнул:

— Подожди, пожалуйста, о госпожа моя! Вот другие строки, которые я прочел на твоем лице и в выражении твоих глаз!

И она спросила:

— И что ты можешь сказать по этому поводу?

И он прочитал следующие стихи:

Ее лицо сквозь занавес оконный

Сияет, как луна за облаком туманным,И освещает тени старых храмов,Где поклоняются красе ее небесной.На лбу ее цветенье роз нежнейших,Румянец яблок на щеках разлит привольно,От взглядов томных — сердца трепетанье.Ее увидишь — и сгоришь в огне желанья.

Услышав эту импровизацию, девушка сказала Джафару:

— Ты преуспел. Но это не более чем слова.

И, бросив на него пронзительный взгляд, она закрыла окно и быстро исчезла. И визирь Джафар терпеливо остался ожидать на скамье, надеясь, что окно откроется во второй раз и ему будет позволено еще раз взглянуть на эту восхитительную красавицу. И каждый раз, когда ему хотелось встать и уйти, его чувства кричали ему: «Сиди!» И так он сидел, пока не наступил вечер. А потом он встал и с трепещущим сердцем вернулся в дом Аттафа Щедрого. И он нашел там его самого, Аттаф ждал его у входа в дом свой, стоя на пороге. И, увидев Джафара, он воскликнул:

— О господин мой, ты сегодня очень огорчил меня своим отсутствием! И мои мысли из-за долгого ожидания и такой задержки были только о тебе!

И он бросился ему на грудь и поцеловал его между глаз. Но Джафар ничем не ответил на это и был сумрачен. И Аттаф посмотрел на него и прочитал многое на его лице, обнаружив, что тот сильно изменился, пожелтел и был встревожен.

И он сказал ему:

— О господин мой, я вижу, что ты расстроен и дух твой в смятении!

И Джафар ответил:

— О господин мой, с тех пор как я оставил тебя, я страдал от сильной головной боли и нервной дрожи, потому что в эту ночь я отлежал себе ухо. И в мечети я не слышал даже молитвы, которые читали верующие. И мое состояние плачевное, и оно достойно жалости.

Затем Аттаф Щедрый взял своего гостя за руку и повел в комнату, где они обычно любили разговаривать. И рабы принесли тарелки с едой для ужина. Но Джафар ничего не смог съесть и ни к чему не притронулся.

И юноша спросил его:

— Почему, о господин мой, ты не притрагиваешься к еде?

И он ответил:

— Это потому, что еда сегодня утром была для меня тяжела, и она теперь мешает мне поужинать. Но никаких других причин нет. Я надеюсь, что после сна все пройдет, и завтра мой желудок уже снова будет пустым.

В результате Аттаф приготовил кровать для Джафара раньше, чем обычно, и Джафар прилег на нее в подавленном состоянии души своей. И он натянул на себя одеяло и стал думать о юной девушке, о ее красоте, элегантности, обаянии, великолепии, о ее гармоничных пропорциях и обо всем, что Даритель благ — да будет Он прославлен! — даровал ей. И он забыл все, что случилось с ним в его прошлые дни: историю с халифом, положение, семью, друзей, страну. И мысли его теснились так, что у него закружилась голова и его тело было опустошено. И он вертелся и ворочался на кровати до утра. И он чувствовал, что тонет в море любви.

И когда они встали в свой обычный час, Аттаф поднялся первым, наклонился над ним и спросил:

— Как твое здоровье? В эту ночь все мои мысли были о тебе. И я видел, что ты всю ночь не мог заснуть.

И Джафар ответил:

— О брат мой, я нездоров, у меня нет сил.

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ВОСЕМЬСОТ ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Брат мой, я нездоров, у меня нет сил.

Услышав эти слова, Аттаф Щедрый был доведен до крайнего предела волнения и немедленно послал белого раба найти врача. И раб поспешно ушел, чтобы выполнить этот приказ, и вскоре вернулся с лучшим доктором Дамаска и самым искусным врачом своего времени.

И доктор, великий хаким[19], подошел к Джафару, который лежал на своей постели с потерянным видом, посмотрел ему в лицо и сказал: