Тысяча начал и окончаний

Я застонала, но это была далеко не самая неудачная из его шуточек. Нет, самой неудачной шуткой было мое имя, Сан Мун[28]. Я до сих пор не могу поверить, что мама на это согласилась.

– Ты похожа на Еун Ха[29]! – сказала я ей. Она сшила свой костюм в духе своего персонажа из ЗУП, волшебницы-воительницы в образе лисицы. Пурпурная жемчужина на кожаном ремешке идеально подошла на роль «бусины кумихо» – реликвии, в которой хранятся магические познания лисицы и ее душа.

– Спасибо, цветочный тортик, – ответила она. – Ты еще могла бы поехать с нами. Мы могли бы вместе легко соорудить костюм Исанг, – Исанг была моим персонажем – ученица-воровка, которая умеет превращаться в медвежонка.

– Может, в следующий раз, – пообещала я. В отличие от мамы, я не могла сбежать, пренебрегая своими обязанностями, и отправиться играть с друзьями. Мне надо было к понедельнику написать доклад по книге «Мост в Терабитию»[30], а мне еще предстояло прочесть эту книгу.

– Если я не застряну на работе, Битгарам тоже появится на конвенте. Р-р-р! – папа ударил по хвостам мамы когтистой лапой.

– Полегче, тигр! – мама оглянулась. – А куда подевалась моя щетка?

Мы с папой показали на компьютерный стол, где она опять бросила свою щетку для волос рядом с клавиатурой.

Я скучаю по таким моментам.

В любом случае найти письмо и даже невкусные драже было сюрпризом – почти волшебным, если бы я не знала, что это Харабеоджи украдкой положил их в мою в комнату ночью. Я пошла поблагодарить его и обнаружила, что он сидит на постели, рыдает и раскачивается взад и вперед.

– Харабеоджи? Что случилось?

Он жестом подозвал меня, а потом крепко обнял и прижал к себе. От него пахло сигаретами и тигровой мазью[31].

– Она ушла. Ханна… Твоя мать ушла.

Я отстранилась от него.

– Что?

– Она мне снилась. Она стояла вот тут, – дед ткнул указательным пальцем в изножье кровати. – Она к тебе не приходила?

– Ох! Ты на секунду меня напугал, – это был просто сон. С мамой все в порядке. Харабеоджи одержим пророческим значением своих снов. Он иногда покупал кипу лотерейных билетов, когда ему снился хороший «денежный» сон, но пока ни разу не выиграл.

– Тебе приснился плохой сон, – сказала я.

– Нет. Это был гвисин Ханны.

Он рассказывал истории о гвисинах с того времени, когда я была маленькой. Замечательная тема для сказок на ночь, если хочешь, чтобы ребенок просыпался с криками в ночи. Гвисины обычно были прозрачными и безногими. Это духи умерших людей, явившиеся отомстить, или по каким-то своим незавершенным делам. Иногда это незавершенное дело принимало облик незамужней женщины, которая, ну… Харабеоджи называл это «ищет любви». Некоторые из них прятались под водой и пытались тебя утопить, или бродили по лесам и убивали несчастных туристов. Но большинство считалось безобидными, если не реагировать на их попытки привлечь внимание.

– Во-первых, привидений не существует. А во-вторых, мама не может быть привидением, потому что она не умерла, – возразила я.

– Это была она! – он хлопнул ладонью по колену.

– Прекрасно! – я воздела руки. – И как выглядело это привидение?

– У нее была морда лисицы и девять хвостов, веером расходившихся позади белого ханбока[32].

Я прижала ладонь ко рту. Харабеоджи не мог знать о маминой лисьей маске и пришитых к шортам хвостах. Он не видел маминого костюма до ее отъезда, и она никогда бы не рассказала ему о нем, так как он не одобрял, что она «наряжается в маскарадные костюмы, как девчонка». Белое платье, конечно, не блузка на бретельках и шорты, которые составляли ее костюм, но корейские призраки обычно носили традиционную одежду.

Все это начинало сводить меня с ума.

– Если она была в маске, как ты узнал, что это она? – спросила я.

– Дело не в маске. Это была она, но она выглядела, как кумихо. Я это почувствовал. Я знаю свою собственную дочь, – он сердито хмыкнул. – Она выглядела смехотворно, как мультяшный персонаж. Всегда была глупой девчонкой.

– Послушай, я позвоню ей прямо сейчас, – сказала я. Я пошла к себе в комнату, взяла свой телефон и почему-то лежавшее на кровати перо совы. По пути в комнату деда я набирала мамин номер. Шли гудки, потом телефон переключился на голосовое сообщение. Тогда я в последний раз слышала ее голос, и он мне сказал неправду: «Привет, это Ханна Ким Мун. Извините, что не застали меня, но я вам сразу же перезвоню».

– Привет, мам. Просто позвони мне и скажи, как у тебя дела, – я вертела в пальцах перо. – Позвони, когда получишь это сообщение.

Харабеоджи смотрел на меня с жалостью, будто знал, что прав, и даже не надеялся, что призрак дочери просто ему приснился.

Через час позвонил папа. Один из снов Харабеоджи в конце концов сбылся.

Папа верит в привидения не больше меня, но он был странно молчаливым, когда я пришла на кухню.

Я хочу верить, что мир больше и интереснее, чем кажется. Было бы замечательно, если бы мама оказалась с нами, в любом облике. Но когда она умерла, я узнала, что даже если желать чего-то всем сердцем, это не гарантирует исполнения желания.

– Папа, ты ведь в это не веришь? – спросила я.