Тысяча начал и окончаний

Я его утешала, напоминала Кариму о его высоком положении. Я процитировала слова Руми[37]: «Иди, но не туда, куда тебя гонит страх».

Он улыбнулся, у него расслабились плечи, тревога будто испарилась с его кожи.

– Ты пойдешь вместе со мной, чтобы с ним поздороваться? – спросил он. – Это ведь ради тебя он согласился приехать так далеко и встретиться со мной.

– Конечно, – не всем оказывали эту честь – посмотреть на девушку, ножки которой летают в танце. Я надела лучшее шелковое платье с золотистыми переливающимися шароварами, чуть-чуть нарумянила щеки и подвела глаза перед тем, как приветствовать гостя у входа во дворец. Я улыбнулась и поклонилась. Проводила гостя в его комнату и принесла ему чай. У него были блестящие зеленые глаза, как у Симран, и золотисто-каштановые волосы, как у моего отца, цвета пшеницы. Мое сердце сжалось при воспоминании о широких плечах отца и его низком, грудном смехе. Я налила этому человеку чаю и размешала сахар. Ни к чему вспоминать прошлое, лучше сосредоточиться на той реальности, в которой я сейчас живу.

Не в первый раз я помогала принцу Кариму очаровывать его гостей; это входило в обязанности наложницы. И не в первый раз я почувствовала на себе взгляд Карима, который наблюдал за нами издали. Когда я подняла взгляд, он стоял там в своей курте темно-зеленого цвета, скрестив руки на груди, губы его были сжаты в тонкую, прямую линию, и он следил за мной из открытой двери.

– Что-то не так? – спросила я потом, когда присоединилась к нему.

– Ты разговаривала с ним очень непринужденно, – сказал он, не глядя мне в глаза.

– Я прислуживала ему, потому что ты меня попросил, мой принц.

Он ничего не ответил.

– Я делаю все для того, чтобы угодить тебе, – я шагнула вперед и сжала его руки в своих ладонях.

– Это правда? – он уставился мне прямо в глаза обжигающим взглядом.

– Да.

– Значит, твое сердце принадлежит мне? И никому другому?

– Я принадлежу тебе, не так ли?

Он улыбнулся в ответ и притянул меня к себе. Темные тучи, затмившие его лицо, исчезли. Я старалась отогнать прочь тьму, окутавшую также и меня. Я сосредоточилась на его шутках, смеялась в нужные моменты. Я отвечала на его поцелуи, когда он тянулся ко мне. Но будет ли так между мной и принцем всегда? Я тщательно выстраивала наши взаимоотношения, удовлетворяла его малейший каприз, а он ни в малейшей степени не заботился о том, как на мне отражается его ревность.

– Я и еще кое-что слышала, – Симран вернула меня в настоящее. – Тарек сказал, что принц надеется – твой танец сегодня вечером заставит купца принять окончательное решение до того, как вернется отец Карима.

Я была лучшей танцовщицей того времени, и это не пустая похвальба. Именно мои танцы в конце концов привели меня в этот дворец. Всего два года назад я участвовала в местном празднике, который король Хамад устроил в честь рождения своего последнего ребенка. Я слышала звуки лютней и других струнных инструментов, и видела танцующих девушек. Я будто вдыхала музыку в тот день, и, как это часто случалось, музыка подхватила меня. Небольшая толпа собралась, чтобы посмотреть на меня. Люди хлопали и кричали, когда музыка закончилась. Я смеялась и кланялась, а потом отправилась гулять со своими друзьями. Я не знала, что принц в тот день смотрел на меня из алькова своей спальни во дворце. Не знала, что он видел, как я остановилась у прилавка с поэзией, и любовался моей улыбкой, когда я водила руками над свитками. «Твоя улыбка была похожа на сад жасмина в полном цвету», – сказал он мне позднее. Поэтому он назвал меня Ясмин.

Он не принуждал меня жить здесь, это всем понятно. Меня пригласили. Приглашение – послание на бумаге с золотым тиснением – принес гонец на следующий день после праздника. Но мои родители не знали, можно ли отказать принцу, поэтому я поехала.

Воспоминания о родителях и сестрах все еще вызывали боль в моем сердце. Много раз я чуть не поехала их навестить, но я слышала достаточно историй о других наложницах, фаворитках других принцев в этом дворце, и знала, что возвращение домой может быть не только сладким, но и горьким. Приезд домой, в глиняную хижину, с золотом на руках и на шее, может поколебать самую сильную любовь, затуманить завистью самые любящие глаза. Я не была уверена в последствиях этого решения. Я принадлежала принцу. Это моя жизнь. Лучше смириться с этим, вместо того чтобы тосковать о тех тропах, которые никогда не станут моими.