Тысяча начал и окончаний

Я упорно смотрю на цементные блоки этой башни. И ничего не говорю.

– Ты не можешь вечно сердиться, – он целует меня в лоб. – Ты слишком меня любишь.

Я смотрю на свои ладони в засохшей грязи, потом поднимаю на него глаза.

– Да? – тихо спрашиваю я.

– Что?

– Я тебя люблю? – я поднимаю на него взгляд.

Его глаза широко раскрываются, как будто я дала ему пощечину. Я должна быстро извиниться – мама всегда говорила мне, что расположение мужчин так же мимолетно, как прохладный бриз, – но правда в том, что я не хочу просить прощения. Правда в том, что, возможно, только после того, как он снял золотые браслеты с моих запястий и ножные браслеты с ног, я прозрела.

– Ты в шоке, – качает он головой. – Ты меня любишь. Любишь. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой.

– А ты совсем меня не знаешь.

– Ясмин…

– Мое имя не Ясмин. Меня зовут Назим Бегум. Это имя мне дала мать, когда я родилась. Так звали мою бабушку. Я живу в этом дворце, потому что ты увидел, как я танцую, и сорвал меня, как цветок для своей вазы. Все, что я делала, каждое стихотворение, которое я читала, каждый наш поцелуй, – это результат твоего выбора. Я принадлежу тебе, да. Но любить тебя? Как я могу тебя любить, если я не свободна?

– Что с тобой? – он пристально смотрит на меня. – Кирпичная могила снаружи – для тебя. И любой из моих братьев отправил бы туда свою наложницу не задумываясь. А я обещаю простить тебя и обеспечить тебе жизнь в покое и довольстве. Ты ни в чем не будешь нуждаться. Сколько девушек пожелали бы поменяться с тобой местами и жить той жизнью, которую я тебе даю?

– Я не сказала, что это плохая жизнь. Я сказала, что не люблю тебя.

– Это из-за моего отца и из-за того, что бы он сказал, если бы узнал о нас? – спрашивает он. – Я собирался рассказать ему о моих чувствах к тебе в этом месяце, как только он вернулся бы. Я собирался сказать ему, что хочу сделать тебя своей женой. Я никогда не был так счастлив, как теперь, когда ты вошла в мою жизнь.

– Ты не понимаешь, – я покачала головой. – Спасешь ли ты мою жизнь, женишься ли на мне, или отправишь в могилу из кирпича, еще живую, это будет твой выбор.

– Ты понимаешь, как я рискую? – его лицо горит от гнева. – Отец может пригрозить лишить меня права наследования, а ты говоришь, что твое сердце мне не принадлежит?

– Пока я живу в этих стенах, я не свободна. Мое сердце – это все, что я могу отдать по своей воле.

Он делает шаг назад, но я смотрю прямо в его горящие глаза. Словно порыв ветра проносится сквозь него, и лицо его мрачнеет. Молчание падает между нами. Холодные капли воды падают где-то вдали.

– Тогда оставайся свободной, – решительно произносит он. – Тарек будет за дверью – на тот случай, если ты одумаешься до рассвета.

Он поворачивается к запертым дверям и стучит один раз. Дверь открывается.

Он уходит.

Наступает ночь. Звезды сверкают за решеткой окна. Металлическая дверь вибрирует, ключи поворачиваются в замках. Может быть, Тарек несет мне послание от принца. Или, возможно, он пришел, чтобы в последний раз принести мне еду.

Было бы очень легко успокоить принца и попросить прощения. Я только должна сказать, что обстоятельства помутили мой рассудок. Он бы меня простил.

Но когда замки отпираются, на меня снисходит странный покой. Если мне предстоит умереть, как любому живому существу, то, по крайней мере, я покину эту землю, сохранив достоинство.

Дверь открывается.

Тарек входит в камеру. За его спиной стоит Симран, одетая в ночную тунику.

Она поспешно подходит ко мне.

Не успеваю я сказать ни слова, как она говорит:

– Я выведу тебя отсюда, но мы должны спешить.

– Симран, – бормочет Тарек. Его руки скрещены на груди, брови нахмурены. Симран мягко сжимает его руку и улыбается, потом оборачивается ко мне.

– Пойдем, – она делает мне знак следовать за собой в дальний угол камеры. Там она нажимает на серую стену, и стена раздвигается. За ней туннель. Узкий серый туннель.

– Эти туннели идут под всем дворцом, – говорит она. – Я играла в них ребенком, я знаю, что все они выходят в овраг. Туннель выведет тебя на свободу.

– Симран… – голос мой замирает.

– Ты только сегодня вечером спросила у меня, покинула бы я дворец, если бы могла, – в ее голосе звучит нежность. – Я могу уйти. Я остаюсь ради матери, и, – она улыбается Тареку, – моя жизнь здесь. Я предпочитаю остаться. Но ты, – она смотрит на меня, и глаза ее блестят, – ты можешь уйти.

– А Тарек? – я бросаю на него взгляд. – У тебя не будет неприятностей?

– Принц Карим сам снял с тебя цепи, – Тарек пожимает плечами. – Ты нашла туннель, о существовании которого я не мог знать.

Я смотрю в открывшуюся передо мной темноту. Остаться легче. Я могу просто поговорить с принцем, еще не поздно. До вчерашнего дня я и не думала, что уйду. Что ждет меня впереди?

Что готовит мне будущее?

Я обнимаю Симран. И вхожу в туннель.

Я улыбаюсь.

Послесловие автора

История Анаркали

Южноазиатская легенда