Тысяча начал и окончаний

Когда они покончили с приготовлением рисовых шариков, мать уложила их в две маленьких коробочки-дошираки, переложив рис полосками высушенных водорослей и овощей. Раньше она давала им на ланч жареное мясо, замаринованное с чесноком и приправленное соевым соусом, но в последние годы их трапезы стали более скудными, как и финансы. Ничего не поделаешь, поэтому вместо того, чтобы жаловаться на это, их мать повыше засучила рукава своей чогори[73] и начала готовить яичные роллы вместо мяса.

– Амма[74], почему бы мне самой не приготовить рулет сегодня утром? – спросила с улыбкой Чаран, протягивая руку к миске с пестрыми яйцами.

Чун нахмурился.

– Нет, нуна[75], – сказал он сестре. – Твои яичные роллы всегда подгорают. У них вкус как у пепла. Тебе никогда не приготовить такие вкусные, как делает мама, сколько бы ты ни училась.

Улыбка Чаран исчезла. Раздражение стиснуло ей горло разъяренной змеей, готовой ужалить. Он набрала в грудь воздуха, будто намеревалась защищаться. Она метнула на брата раздраженный взгляд… потом посмотрела на сморщенную кожу на его правой руке – и злые слова исчезли так же быстро, как появились.

Легкая улыбка изогнула губы матери.

– Чун, почему бы тебе не помочь Чаран приготовить роллы? Никто из вас никогда не научится хорошо готовить, если не дать вам такой возможности, – с этими словами она положила ложечку острого кочхуджана[76] на рис, водоросли и овощи в доширак.

Кислое выражение лица Чуна смягчилось, когда он услышал предложение матери. Они с сестрой занялись роллами, а мать терпеливо их учила. Когда яичный ролл Чуна был готов, он получился немного кривым и подгоревшим по краям. Чун шмыгнул носом и нахмурился, огорченный тем, что старшая сестра его превзошла. Не говоря ни слова, Чаран заменила его подгоревший ролл своим собственным, более удачным.

Мать сжала плечо дочери, молчаливо выражая ей благодарность.

Чун заметил это, но сделал вид, что не видит. В конце концов, это сестра виновата, что у него подгорел омлет, – она развела слишком сильный огонь под сковородкой.

Ближе к вечеру того самого дня, как происходило с раннего детства, Чан направился к Дереву Гоблинов, а сестра шла за ним по пятам, внимательно поглядывая по сторонам. Его худая фигурка резко остановилась под узловатой ветвью, напоминающей вытянутые пальцы руки, которая подзывала их к себе. Только Чаран и Чун называли этот дуб Деревом Гоблинов. С самого детства это было их тайной: однажды в летний день, восемь лет назад, они увидели, как гоблины собрались в кружок под его качающимися ветвями. Дети видели их всего одно мгновение. И с этого дня Чан уверял сестру, что если они вернутся точно в тот момент, когда луч заходящего солнца коснется пятой сверху ветки дерева, в тот же самый день года, гоблины снова появятся и поделятся с ними источником своих бесчисленных богатств.

Чаран нравилось думать о золоте, особенно после скудного урожая прошлого года. О том, как при виде этого золота исчезли бы морщины на лбу отца. Но больше всего ей хотелось встретиться с гоблинами и научиться у них хоть какой-нибудь, самой мелкой, магии. Пускай ее хватит только на то, чтобы уговорить певчих птиц научить ее петь так же хорошо, как они. Пока Чун взбирался на дерево, Чаран прилегла отдохнуть в его тени, а ее темные волосы веером рассыпались вокруг головы. Брат шуршал ветками наверху, и на землю рядом с Чаран упал желудь.

Она потянулась к нему. Схватила кончиками пальцев.

Потом поднесла поближе к лицу.

Он пах как желудь. Очень странный желудь. Отличающийся от всех, какие она видела раньше. Его темно-коричневая шляпка блестела, как отполированная. Его скорлупа была цвета ограненного янтаря.

Он был почти похож на драгоценный камень.

Еще один желудь упал с веток в ее протянутую ладонь. Он был похож на первый.

Чаран встала.

– Чу-ун! – крикнула она наверх, в сторону ветвей.

Брат не ответил.

– Ты видел там эти странные желуди? – громче крикнула она.

По-прежнему никакого ответа.

– Чу-ун!

Ветки высоко вверху еще раз зашуршали, но брат не отвечал.

Еще один желудь упал на расстоянии броска камня от того места, где стояла Чаран. Она положила его в карман вместе с двумя первыми. Этот последний желудь оказался еще более крупным, чем первые желуди.

Потом упал еще один желудь, на этот раз еще дальше. Она двинулась к нему, но услышала, как еще один желудь звонко щелкнул о землю в нескольких шагах перед ней. Чаран вышла из тени Дерева Гоблинов и шагнула к зарослям цветущей мальвы[77]. Темные сердцевины ярких, розовато-лиловых цветов, казалось, подмигивают ей, подзывают поближе.

Упал еще один сверкающий желудь, возле самых зарослей.

Чаран нагнулась и потянулась за ним.

И земля поглотила ее целиком.

Когда Чаран очнулась, она оказалась в темноте – голодная, дрожащая от холода. Девушка провела дрожащими пальцами по полу.

Кажется, он был земляным.