Тысяча начал и окончаний

Трапеза была отличной, однако позже в тот вечер он с большим трудом мог вспомнить, что именно он ел. Слуги подавали к столу исходящие паром разноцветные блюда и исчезали беззвучно. Братья Юки, казалось, сражались за еду, выхватывали друг у друга каждое блюдо, и чуть было не устроили настоящую драку, пока резкое замечание госпожи Миядзава их не остановило. Если бы Такео обращал на это больше внимания, ему бы их поведение показалось странным, но его мысли были поглощены не едой и не братьями Юки, и даже не мрачным взглядом госпожи Миядзава, которая наблюдала за ним через стол. Он видел одну только Юки. Она была прекрасна, любезна и очень интересовалась им и его жизнью в деревне.

– А как насчет семьи? – спросила Юки, бросив быстрый и полный некоторого отвращения взгляд на своих братьев, которые затеяли спор из-за последней рыбы. – У вас есть братья и сестры, Такео-сан?

Он кивнул.

– Две старших сестры, – ответил он. – Они обе уже замужем. У меня нет братьев, но есть младшая сестра, Хитоми. Ей будет пять лет в этом…

Хитоми. На него нахлынули воспоминания, развеяв потусторонний, похожий на сон туман, в котором он пребывал в тот момент. Он вспомнил, как его маленькая сестренка сегодня утром торжественно вручила ему драгоценный мешочек риса, чтобы он отнес его в храм. Мрачное лицо отца, когда тот смотрел на погибающие поля. «Сборщики налогов скоро приедут. Возможно, они уже там. Моей деревне все еще грозит опасность».

– Прошу прощения, – Такео быстро вскочил, и все семейство посмотрело на него. – Пожалуйста, простите мою неучтивость, – сказал он, кланяясь, а госпожа Миядзава пристально смотрела на него. – Ваша доброта не знает границ, но я должен вернуться домой, в деревню. Я нужен моей семье.

– Нет! – воскликнула Юки, тоже поднимаясь. В ее широко раскрытых глазах вспыхнула тревога. – Такео-сан, не уходите. Останьтесь здесь, хотя бы еще ненадолго.

– Простите, Юки-сан, – повторил Такео, хотя боль пронзила его, когда он встретился с ней взглядом. – Я бы хотел остаться, правда, но этот год был плохим для моей деревни. Из-за засухи мы не сможем заплатить рисовый налог, когда придут люди даймё. Мой отец – староста, поэтому его и мою семью накажут, если мы не сможем отдать им нужное количество риса. Я должен вернуться; сборщик налога может теперь явиться в любой день.

Юки выглядела потрясенной. Она бросила отчаянный взгляд в сторону госпожи Миядзава, но хозяйка дома лишь кивнула и подняла руку, глядя на Такео.

– Мы понимаем, Такео-сан. Конечно, семья должна быть на первом месте. Желаю благополучно добраться домой.

Юки покачала головой.

– Но…

– Дочь, – темные глаза госпожи Миядзава в упор смотрели на девушку, – мы не можем задерживать его здесь, если он не хочет остаться. – Юки хотела что-то возразить, но госпожа Миядзава повысила голос: – Ты хочешь, чтобы он тосковал и беспокоился о своей деревне, и в итоге начал винить нас?

Юки сгорбилась и опустила глаза, сдаваясь. Плечи ее задрожали, она опустила голову, черные волосы скрыли ее лицо.

– Для нас было честью принимать вас здесь, Такео-сан, – продолжала госпожа Миядзава, не обращая внимания на дочь. – Желаю вам благополучного возвращения домой. Юки вас проводит.

Такео молча шел за Юки по сумрачным коридорам, и поднял взгляд только тогда, когда она открыла великолепные красные створки дверей и вышла во внутренний двор, окруженный бамбуком. Судя по положению луны над головой, было уже поздно. Цикады стрекотали, а светляки кружились вокруг его головы, пока девушка вела его к воротам. Неподалеку находился пруд с каменным фонарем, где под водой лениво кружились красно-белые рыбки.

У ворот Юки заколебалась. Лунный свет освещал ее, и она сияла, как призрак-юрэй[101], прекрасный и сверхъестественный.

– Такео-сан… – начала она и умолкла. Одно мгновение она стояла так, глядя на свои руки, будто боролась с собой. В конце концов она глубоко вздохнула и снова подняла взгляд. Ее глаза сияли, как темные зеркала в ночи.

– Вы… вы помните тот день, когда спасли лису от пары деревенских собак?

Вопрос был такой неожиданный, что сначала Такео лишь заморгал в ответ.

– Я… думаю, да, Юки-сан, – заикаясь, ответил он. Это произошло так давно, когда он еще был маленьким и беззаботным мальчиком, когда бремя деревни и семьи еще не давило на его плечи таким тяжелым грузом. Тогда, когда он еще мог воображать, что станет самураем.

А затем настоящий смысл вопроса обрушился на него, и холодок пополз по его спине, а волосы встали дыбом у него на шее. Он никому не рассказывал о том дне и о своих поступках. О том, что он спас лисицу от неминуемой гибели, знал только он, собаки и… сама лисица.