Тысяча жизней подряд

Она кивнула, и я вздохнула с облегчением.

Мы с Седриком заняли заднее сиденье; Ной сел за руль. Так, словно это было нечто само собой разумеющееся, Седрик взял мою руку в свою. Я улыбнулась этому жесту, ведь он так серьезно отнесся к своему намерению провести со мной самый обычный вечер. Де Греи, конечно же, не ездили на маленьких ржавых «Ниссанах», как у моей бабули, – этим вечером в нашем распоряжении был серый элегантный «Мерседес». Ной припарковался возле кинотеатра, и мы направились к пабу. Седрик предложил взять билеты в кино, пока мы заказывали напитки. Вернувшись, он сел напротив меня и улыбнулся.

– Что здесь самое вкусное? – Взгляд Арвин скользил по строчкам меню. – Здесь все кажется очень вкусным, но я только что съела так много торта.

– Мы можем взять порцию начос на двоих, – предложила я. – Их запекают с сыром и подают с самым вкусным гуакамоле, который ты когда-либо ела.

– Ну, в этом как раз нет ничего удивительного, потому что я еще никогда не ела эту… гуаку.

То, как она исказила слово, вызвало у меня улыбку, и Арвин ухмыльнулась в ответ.

– А что будешь ты? – спросила она у Ноя, который тоже изучал меню.

– Я просто присоединюсь к вашему заказу, – жестко ответил он.

– Как долго ты пробудешь на острове? – поинтересовалась я у Арвин, чтобы поддержать разговор.

За кого ее принимал Ной? При случае мне нужно было спросить об этом Арвин, а то вдруг я ляпну лишнее. В этой жизни он был замкнутым, словно устрица. Расколоть его раковину будет чрезвычайно трудно. В 1837 году он показался мне гораздо более открытым.

Арвин вздохнула:

– Я не знаю. Мне хотелось бы иметь планы на будущее, но я даже не могу себе ничего представить.

– Ты обязательно найдешь что-нибудь, – к нашему удивлению, вмешался Ной. – Всему нужно время. Ты еще так молода.

Арвин улыбнулась, и кожа ее лица, покрытая веснушками, порозовела.

– Не так уж я и молода. Ты старше меня всего на год.

Он удивленно моргнул.

– Где ты хочешь учиться? – спросил теперь Седрик, обращаясь ко мне.

– Больше всего – в Лондоне, – ответила я. Или еще где-нибудь, где шумно и много людей. В большом городе охотникам будет не так-то просто найти меня. Конечно, вслух я этого произнести не могла.

– Это не тот город, где девушка может жить, предоставленная самой себе, – заявил Седрик.

– Конечно же, я там буду не одна. В конце концов, в кампусе достаточно других студентов.

Так, во всяком случае, я представляла себе жизнь без магии. Теперь мне придется отказаться от этих планов.

– Мне это все равно не нравится.

– Лондон – такой прекрасный город, – мечтательно протянула Арвин, в то время как Седрик неодобрительно качнул головой. – Я была там однажды, но это было очень давно. – В ее словах сквозила меланхолия, которую заметил каждый из сидевших за столом.

– А чем ты занимаешься, когда не бываешь на острове? – повернулась я к Ною, стараясь вовлечь его в наш разговор.

– Я изучаю историю. Впрочем, сейчас я уже пишу свою выпускную работу.

Принесли начос, и атмосфера немного разрядилась.

– Что у тебя за тема? – полюбопытствовала я, обмакивая чипсину в гуакамоле.

– Я пишу о преследованиях ведьм.

Я чуть не подавилась куском начос, поспешно запив его глотком колы.

– А почему ты выбрал именно ее? – с подозрением спросила я. Неужели он притворялся, что помнил меньше, чем на самом деле?

– Меня это заинтересовало. Это очень многогранный феномен, и я считаю, что он дает возможность многому научиться на основании того, как люди прежде справлялись с конфликтами.

– Чему, например? – спросила его Арвин.

– На мой взгляд, сжигать женщин на костре или проводить испытания водой – не та практика, которую стоило бы внедрять в современные реалии, – возразила я.

Ной с серьезным видом кивнул.

– В истории люди часто совершают одни и те же ошибки снова и снова, – принялся объяснять он, – и при этом почти не учатся на них. Объективно говоря, мы продолжаем развиваться, но некоторые основные модели нашего поведения не могут идти в ногу с этим развитием. Страх перед переменами, к примеру, можно найти в каждом поколении. Иногда люди реагируют на это менее агрессивно, а иногда – и более. Гонения ведьм – хороший тому пример. В начале XVII века дела у жителей Европы были очень плохи. – Ной, казалось, оживился. – Голод, войны и сильные холода вызывали страх и ужас. А когда мы боимся, нам нужно кого-то винить, потому что очень немногие люди считают виноватыми себя. Осуждение женщин и использование их преследования для уменьшения собственной агрессии было очень простым способом борьбы со страхом. Вряд ли сегодня все иначе. Мы испытываем страх перед чуждым нам и перед тем, чего мы не знаем. Мы хотим избавиться от страха, бороться с ним. – Кончиками пальцев он извлек начос из миски. – На самом деле, людей, которые хотят, чтобы что-то менялось, очень мало, и мы никак не можем повлиять на это. Поэтому мы направляем нашу агрессию на того, кто слабее нас.

– Я не страшусь перемен, я боюсь лжи, – сказала Арвин. – Так трудно распознать правду и понять, что творится в головах других людей.