Тысячеликий герой

«Кто мой отец?» — спросил он. «Я не знаю», — ответила она. Он снова спросил ее: «Кто мой отец?» Но она просто продолжала плакать и не отвечала ему. «Где дом моего отца?» — спросил он. Она не смогла ответить ему. «Завтра я отправлюсь на поиски своего отца». — «Ты не сможешь найти своего отца, — сказала она. — Я никогда не была ни с одним юношей, поэтому нет такого места, где бы ты мог искать своего отца». Но мальчик сказал: «У меня есть отец, я знаю, где он живет, я отправлюсь повидаться с ним». Мать не хотела, чтобы он шел, но он настаивал. Рано утром на следующий день она приготовила ему завтрак, и он отправился на юго-восток, где находился родник, который они называли Ваийю повиди (у Лошадиного холма). Подходя к роднику, он увидел, что кто-то прогуливается невдалеке от него. Он подошел ближе. Это был мужчина. Он спросил мальчика: «Куда ты направляешься?» — «Я иду повидаться со своим отцом», — ответил мальчик. «А кто твой отец?» — спросил мужчина. «Мой отец — тот, кто живет в этом роднике». — «Ты никогда не найдешь своего отца». — «И все же я хочу попасть в этот родник, он там живет». — «Кто же твой отец?» — снова спросил мужчина. «Я думаю, что мой отец ты», — ответил мальчик. «Откуда ты знаешь, что я твой отец?» — спросил мужчина. — «Я просто знаю, что ты мой отец». Мужчина посмотрел на мальчика пристальным взглядом, чтобы напугать его. Но мальчик продолжал повторять: «Ты мой отец». И тогда мужчина сказал: «Да, я твой отец. Я вышел из этого родника, чтобы встретить тебя», — и положил руку на плечо мальчика. Его отец был очень рад, что к нему пришел сын, и он забрал его с собой вниз, в глубины родника[453]

.

Там, где усилия героя направлены на поиск неизвестного отца, основной символизм остается символизмом испытаний и самообретения. В представленном выше примере испытание сведено к настойчивым вопросам и пугающему взгляду. В ранее упоминавшейся сказке о женщине-улитке сыновей проверяли бамбуковым ножом. В нашем обзоре приключений героя мы видели, сколь беспощадным может быть отец. Так, для прихожан Джонатана Эдвардса он превратился в настоящего изверга.

Получив отцовское благословение, герой возвращается, чтобы представлять отца среди людей. Его слово как слово учителя (Моисей) или императора (Хуан-ди) является законом. Так как теперь он соприкасается с источником, то делает зримыми покой и гармонию центра мироздания. Он является воплощением Оси Мира, от которой расходятся концентрические круги, — Горы Мира, Древа Мира; он как микрокосм является совершенным зеркалом макрокосма. Увидеть его — значит понять смысл бытия. От его присутствия исходит благо; его слово — это ветер жизни.

Но в характере нашего героя, представляющего отца среди людей, может произойти смещение. Такой кризис описан в персидской легенде, относящейся к зороастрийской традиции, об Императоре Золотого Века Джамшиде.