У демонов возмездия

Охвативши рукой, колоссальной, как хвост диплодока,Рыхлой башни устои, она изнывала, дрожа,От желания взвыть, но — ни пасти, ни губ… Только окоВопияло без звука, окном ее духа служа.Что глядело оттуда? что грезилось ей? И какиеНесчетные груды погибших в утробе ееВ свои жилы влила эта хмурая иерархИя,И невольница Зла, и живое ее острие?Был неясно похож на сторожкое хищное ухоЗаостренный бугор над глазницами… и до землиС расползавшейся кожи, с груди, поднимавшейся глухо,Из разъявшихся пор сероватые струи текли.И над каждым мостом, над аркадами каждого моста,

Исполинским венцом шевелились и млели они,ВОлгры — прозвище их: дымно-серые груды, наросты,Без зрачков, безо рта, неуклюжие, рыхлые пни.Их чудовищных тел не избегли ни кровли, ни шпили,И, казалось, их грел инфракрасный тоскующий свет;Неживые глазницы, его, поглощая, следили:Кто у ног их клубится? и чьей еще кармы здесь нет?Неужели же здесь им достаточно жертв беззаботных,И простак, ротозей им добычей попасться готов?..И тогда, приглядясь, различил я меж стен, в подворотнях,Моих новых друзей соотечественников, — земляков.Я и сам был таким, мое голое, жалкое телоРастеряло ту рвань, что из Скривнуса взял в Мород;Смыв черты, словно грим, плоть бесформенным сгустком серела

И не скрыла бы ткань, что я — нечисть, я — гном, я — урод.

…Одна из мук Агра — осознанное созерцание собственного убожества.

8

Так, не решаясь спуститься вниз,Прятался я тайком за карниз,Вглядываясь в бугроватый проспект.В капищах люциферических сектСтену у входа, как мрачный страж,Мог бы украсить этот пейзаж.В хмурых кварталах юга, вдали,Восемь согнувшихся волгр неслиБалку — размерами — с вековойСтвол калифорнийских секвой.

Да, они были разумны. Их жестБыл языком этих скорбных мест,Грустной заменой и слов, и книг.Их привлекал туманный двойникЗданья высотного, кручи и рвыНа юго-западе этой Москвы.Как бы до половины в бетонВолграми был он овеществлен;Верхний же ярус и чахлый шпильМглисты казались, как дым, как пыль.Вот, очереднАя балка вошлаВ паз уготовленного дупла,И заструился — багров, кровавВ толще ее угрюмый состав.

Как зачарованный, я смотрелНа череду непонятных дел,На монотонный и мерный трудЭтих рассудочно-хитрых груд.Мы громоздим этаж на этаж;То же — и волгры. А воля — та ж?Низкое облако черных паровДвигалось и на шпиль, и на ров,Волгр задевая правым крылом.Видно, то было здесь частым злом:Черный, точно китайская тушь,Ливень хлестнул бока этих туш,И превратил — чуть туча прошлаВ черные глыбища их тела.