У каждой лжи две правды

Хотя обычно его вешают в сокровищницах, чтобы воры «не заметили» фамильных драгоценностей. Или вот в академии был случай – сорвалось незаконченное плетение, так несколько дней все ходили и не могли радоваться жизни. Всё вокруг казалось скучным, пресным и тоскливым. Целитель чуть не поседел, создавая антидепрессанты, пока проклятие само собой иссякло.

Вот и проклятию Стефы видно уже время пришло рассеиваться, она же услышала о жрицах и очень удивилась…

Кстати, о розах…

– Мне казалось, что ты сильнее, – Янек взял в свою руку ладонь девушки, провёл пальцами по прохладной коже, сдержался, чтобы не поцеловать. – Это ведь твоя магия высвободила Рунихена…

Не вопрос, утверждение.

– Да, – на всякий случай ответила Стефа.

– И… Поэтому он к тебе приходит?

Помолчав, Стефания выдавила:

– Мне страшно, Янек…

Развернулась, уткнулась в грудь.

– Хочешь, я останусь с тобой на ночь?

Он и так останется, согласится девушка или нет.

Возмущаться, находясь в объятиях симпатичного молодого человека… Очень даже возможно.

– Он ничего мне не сделает, – Стефания немного отстранилась. – Ему необходима моя магия, чтобы закончить воплощение…

Казалось, они дышат в унисон. И ещё момент, ещё мгновение и можно…

– Я так и знала, что вы здесь развратом занимаетесь! – Божена стояла в дверях аки богиня возмездия и справедливости. Руки упёрла в бока, глаза гневно блестят, на щеках лихорадочный румянец. Шаль съехала с плеч и теперь плащом волочилась по полу. – Пока вы тут… вы тут… Его… – она всхлипнула и потеряла весь свой грозный вид.

– Францишек? – Стефа отстранилась от мага, и тот с явной неохотой выпустил её из объятий. Кажется, он с этим «Францишком» не подружится.

– Да, – Божена без церемоний плюхнулась рядом с девушкой на диван. – У пана Левандовского была с собой болтушка. Он вызвал воеводу. И наш верный пёс государев примчался по первому зову! Я пыталась их отговорить, скандалила, даже вазу разбила. Неужели вы ничего не слышали…

Стефа напряглась. Что-то похожее на излишне эмоциональный разговор всё-таки доносилось из соседней комнаты, но она не придала этому значения.

– И?

– Францишка утащили в тюрьму, – и, передразнивая манеру кузена говорить, добавила: – До выяснения. Только что!

Стефания повернулась к Янеку, чуть склонила голову.

– Ты ведь можешь ему помочь?

Глава 20. В которой раскрывается противоречивая натура новой птичницы Гдыньска

И как он позволил себя уговорить?

На этот вопрос Янек ответа не знал… Не шантажировали ведь. Не прибегали к угрозам и истерикам, не приводили каких-то веских аргументов. Просто попросили!

Ладно, уточним. Попросила Стефания.

И ещё дополнение: покрасневшие глаза Божены и её слёзы размером с хорошую жемчужину на него впечатление не произвели и на его выбор не повлияли.

Маг глухо застонал и легонько стукнул несколько раз головой о холодную стену казённого дома. В серой комнате с узкими окнами было неуютно и пустынно. Сонный парнишка, сквозь зубы проклиная и своё начальство, и мага, заявившегося ни свет ни заря заплатить залог за нарушителя общественного спокойствия, куда-то ушёл.

Вот на самого пана и прочих обитателей камер бравый сотрудник воеводства не ворчал, относился к ним, как к неразумным детям и все их вопли, возмущения и ругань пропускал мимо ушей. Преступники, что с них взять. А если и невиновны, так это недолго исправить.

Янек торчал тут уже битый час и уже сомневался, что разобрать здание по камешкам – это плохая идея. Зато было время обдумать и сложившуюся ситуацию, и своё отношение… к одной девушке.

Влюбился!

Быть того не может!

Вот дядюшка-то удивится!

Но как такое могло произойти? Как?

Как просто восхищение стойкостью и желание помочь переросли в… Нежность? Заботу? А дальше что?

Маг ещё раз приложился головой к ледяной стене. Ответов на эти вопросы он не знал. Да он и свою зазнобу-то не знал, оказывается. Она была способна удивлять, слушать, не устраивать истерики.

Янек встрепенулся. В коридоре послышались шаркающие шаги, и в дверь вошёл, лениво позёвывая, почти пропавший младший помощник воеводы.

– Вы ещё тут? – удивился тот.

– А где ж мне ещё быть? – огрызнулся ранний визитёр.

– Так надо было днём приходить. А то! Куда ваш друг из тюрьмы-то денется?

– Я чисто из тёплых дружеских чувств не хочу, чтобы мой друг тут и лишнего часа не находился, – по привычке между пальцев мелькнула монета.

– Но-но-но! – оскорбился сотрудник правопорядка. – Я тута на службе.

Янек пожал плечами. Золотой исчез. С края стола в карман казённого сюртука.

Парень, так и не представившись, лениво подошёл к толстой книге учёта, послюнявил палец, медленно полистал страницы.

– Как там говорите, зовут вашего друга?

– А у вас тут много посетителей? Гдыньск же тихий городок!

– Был бы! Кабы не всякие приезжие! У нас тута аншлаг сегодня.

– Францишек его зовут, – Янек только сейчас сообразил, что фамилии-то Божениного воздыхателя он и не спросил.

– А! Так нет таких, – парнишка почесал грязную макушку.

– И куда же он делся, молодой человек?