У каждой лжи две правды

– Ну… В двух словах – обычная история восхождения к власти одного фараона и скорбь от того, что кто-то из его соратников не дожил до момента, когда он возложит на своё чело короны Верхнего и Нижнего Домов. Там целая стена посвящена выражению скорби, что совсем не характерно для тех времён, – пани Амалия задумалась, выстукивая пальцами какой-то незамысловатый мотив по подлокотнику кресла. А потом вдруг спохватилась:

– Вы ведь к Францишеку пришли, а не затем, чтобы интересоваться историей?

Стефания чуть не подавилась чаем.

– Так он отдыхает. Слишком много впечатлений за одно утро…

Хороший такой чай. Крепкий, с пряно-цитрусовый ароматом.

Что там говорил приятель о своей маман? Восхищался – это точно.

Стефания подбирала слова, а канарейка, чистившая пёрышки в клетке, решила подать голос.

И если её «чик-чирик» было ещё приятным и мелодичным, то последующее «тивик-тивик» на грани слышимости ввинтилось в мозг и заставило забыть, и где ты, и на каком свете.

– Какая прелесть! – умилилась хозяйка. – Не правда ли, прекрасное пение!

– Божественное, – если божество вдруг решило кому-то отомстить, то трели жёлтой пташки самое то, чтобы помучить жертву.

– Янеку тоже нравится, он так и норовит её подкормить. Забаловал он мою малышку… – улыбнулась Амалия и, позвонив в колокольчик, вызвала служанку и спросила, проснулся ли пан Францишек.

Та вдруг густо покраснела и отвела взгляд.

– Что не так? Что ещё случилось?!

Даже канарейка притихла. Таких высоких нот она взять не могла.

Любовь и брак требуют жертв.

Эту мысль юная пани Амалия впитала с молоком матери. А уж та не щадила ни себя, ни других ради видимости благополучной семьи.

Власть и наука требуют жертв.

Эту аксиому пришлось постичь самостоятельно.

Жизнь вообще требовательная штучка оказалась.

Но на алтаре всегда есть жертва, а есть тот, кто эту жертву приносит.

Жертвой профессорша как-то уже была. Ей не понравилось.

Но обо всём по порядку.

Амалия в свои далёкие юные годы считалась завидной невестой. Её семья не могла похвастаться многодетностью, но тогда это ещё не вошло в моду. Однако девушка была привлекательной и с богатым приданым, перекрывавшим маленький недостаток – острый и пытливый ум. Ей бы в университете учиться, но отец считал излишнее образование для женщины блажью и дурной модой.

И мужа дочери сам подобрал.

И забеременеть она смогла. И сына родила.

– Почему он рыжий?! – разъярилась свекровь, как только увидела младенческую головку внука, покрытую тонкими волосёнками, мягкими, как пух. – У нас в роду рыжих не было!

Муж переводил взгляд то на спящего сына, то на жену, а потом и вовсе вышел из комнаты. В спину донёсся очередной вопль:

– Не наш это ребёнок! Убирайся! И уродца своего забери!

Позже уже было объявлено об измене и отказе известного рода признавать ребёнка. Магическая проверка на кровь не помогла. Свекровь верещала, что она куплена и фальшива до последнего знака.

Развод Амалия пережила стойко. Сама же его и инициировала, благо её семья играла не последние роли в родном городе и готова была защищать её пока злотые не кончатся.

Тем более что после шумного скандала монет в хранилище прибавилось. Глупцов среди родни не было, а вот законники водились. И связи имели хорошие.

А дальше что? Оставаться под родительским кровом и посвятить всю жизнь воспитанию отпрыска? Как вариант, но в девушке проснулось честолюбие, а сила воли и упорство оказались семейными.

Но учиться отправилась всё-таки в другую страну.

Это было двадцать лет назад. Тогда даже в Каледонии девушки-студентки были редкостью.

О Новом Свете говорили с придыханием, как о рае, где главное сокровище – свобода и каждый может стать счастливым. Где нет пропасти между аристократом и человеком из народа, где текут молочные реки в кисельных берегах…

В университете пани Амалия и познакомилась с Йозефом Хоментовским. Работая лаборанткой, чтобы не так сильно зависеть от поддержки семьи, умная женщина многое увидела, а что не заметила, то смогла предположить. Харизматичный профессор, оказывается, не гнушался украсть работу какого-нибудь талантливого студента и выдать за свою. Пока ему везло.

Но как долго? И сможет ли авторитет учёного защитить его от обвинений в плагиате?

Амалия предложила Йозефу беспроигрышный вариант – фиктивный брак и долговременное сотрудничество. Он публикует её работы как свои и обеспечивает её жизнь.

Так и жили.

Профессор Хоментовский медленно но верно изменил направление своих «исследований» в сторону истории и культуры Та-Мери. Они с молодой женой побывали в нескольких экспедициях, работали с древними коллекциями в лучших музеях Нового Света.

Ах, какая любовь! Какая страсть! Какая верность и преданность мужу! Даже в пустыню отправилась, а там…

В обществе их парой восхищались и немного завидовали.

Каждая монография или же диссертация вызывала фурор в научном мире. Университеты почитали за честь, если пан Йозеф соглашался дать у них несколько лекций.