У каждой лжи две правды

Из-за низкой износоустойчивости и сложности маги решили создавать поисковики энергетические. Этакие мерцающие сгустки энергии, которые летят перед тобой и путь указывают. Но опять же – не всегда свою работу стоит выставлять напоказ. И Инквизиция, и сыскная братия с этим доводом согласились…

Поэтому поисковые заклинания стали делать невидимыми, но иногда болезненными. Мага словно тянуло за руку (если повезёт) в ту сторону, куда ушёл искомый субъект.

Что ж, это не светящийся шарик перед носом, но на людных улицах тоже доставляло массу неудобств. Ему же не объяснишь, что телегу на мостовой нужно пропустить, а пани солидных достоинств лучше обойти.

Янек и Божена прошлись бодрым шагом по площади, пересекли рынок, потом по улочкам… И через парк.

В каком-то переулке они задержались.

– До этого места она шла сама, – пробормотал маг, которого заклинание буквально кружило вокруг своей оси. И не спрашивайте, за что оно уцепилось… – А потом… потом след становится слабее…

– Постой, – Божена перехватила Яна, когда тот уже был готов бежать по мостовой куда-то в сторону пригородов. – Нам лучше взять ландо.

Рыжая оказалась права, ехали они около часа. За который маг узнал о Та-Мери больше, чем ему хотелось. Божена оказалась на редкость говорливой. Рассказывала об украшениях, вазочках и благовониях. О моде, платьях, и о том, насколько удобнее была одежда в её времена. Обернул вокруг себя прямоугольный кусок ткани, и всё. Об украшениях, драгоценных камнях и способах их огранки для лучшего сбора магической энергии из пространства. Как? И это знание было утрачено? Только не говори, что и заклинания огненной стены и всемирного потопа забыты! И стены городов тоже никто рушить не умеет. Ах да, теперь-то и стен, как правило, нет. Как и монстров…

– Значит, Рунихен, был женщиной?

Лучше уточнить… С этих древних магов станется и одеваться в мужскую одежду, и переписать свои деяния с мужским окончанием в глаголах.

– Руни? Нет, он был мужчиной во всех смыслах этого слова. Отважный, сильный, одарённый милостью богов…

– А как же тебя зовут?

Божена нахмурила лобик, её картинная задумчивость вскоре сменилась замешательством, растерянностью и злостью.

– Я не помню… – она отвернулась. – Помню своё детство, мать, жизнь при дворе отца. Замужество и смерть супруга. Про коронацию помню, про договор со жрецами и разговоры с богами. Рунихена, его клятвы и наши планы. И предательство. Как он меня убил, помню. Даже похороны. Он меня в свою гробницу положил. Всё, что готовил для загробной жизни, мне отдал, хотел перед богами защитить.

– Как мило…

– А имя моё стёр. Исчезло имя. И человек исчез.

– А за что он вас убил-то? – в хрустальные слёзки маг не верил.

– Ревность…

– Вы были фараоном. К кому вас ревновать? Вам бы обет безбрачия дать.

– Я и сейчас неплохо выгляжу. Тогда же я по праву звалась Прекраснейшей. И я не хотела довольствоваться чем-то одним. Всё или нечего!

– Жизнь на троне или захоронение заживо… Хороший же у вас был выбор. И как убили?

– Он пришёл ко мне ночью в опочивальню, как приходил не раз и не два. Горели свечи и перед статуэткой бога-покровителя курились благовония. Выпил вина, откинул полог на ложе…

– А без подробностей можно?

– Без подробностей – ударил зачарованным кинжалом под рёбра. Убить не убил, но обездвижил и лишил магии, а потом приспешники-жрецы спеленали и похоронили в его гробнице. Между прочим, там про меня тоже есть. Если бы я знала, что напишут на стенах его усыпальницы, то надавала бы плетей. Сплошной пафос и ни одного нормального слова.

– Там много о деяниях фараона, которому служил Рунихен, – дипломатично заметил Янек. Нет, не будет эта мумия тихо сидеть где-нибудь в золотом дворце и делиться утраченными знаниями. И только ли про разрушения городов она знает…

– Мне помешали! – отрезала Божена. – Если бы не подлость Руни, я бы достигла большего!

Дом, около которого остановилось наёмная повозка, ничем не отличался от других. Двухэтажный, узкий, похожий и на правого своего соседа и на левого.

И дверь так гостеприимно приоткрыта.

– Как трогательно, – прокомментировала Божена, всё ещё чувствуя досаду, что ей пришлось откровенничать с каким-то магом, которого она раньше и близко бы к себе не подпустила. Но времена изменились. – У вас тут вообще воровать не принято?

И никого.

Пустое крыльцо, оборванный дверной колокольчик.

– У нас и рабства нет, – буркнул Янек, толкнув дверь и осторожно входя внутрь.

– Ну и что? Рабская природа осталась. Свободный человек несёт ответственность за себя и частично за близких. За свою страну, если он правитель. А если ждать, что кто-то решит, как тебе одеваться, ходить и думать, то, уж извините, это раб, пусть на нём и нет ошейника!

Тёмный холл, где удушающе пахнет воском. Такой же безликий, как и фасад. Потёртые панели, бра с жёлтыми абажурами, потемневшие от времени картины. Чисто, если не считать каких-то редких кучек пепла.

Тишина, которая напоминает гробницу.

Янек медленно развернул сияющий хлыст, потрескивающий от разрядов магии.