У моря Русского

Туг музариче жалуются на тяжелую жизнь. Посоветуйте им, как жить богато.

Соции и стипендарии ответили на зов дружным хохотом, но столы к рыбакам не пододвинули.

— Расскажи, Клементо, куда мы деваем деньги, — сказал один стипендарий.

— Складываем в чулок, известное дело! — ответил насмешник Клементо.

— Много ли накопили?

— Порядочно. Вот Джудиче, например, у нас самый богатый. Он получает сто пятьдесят аспров в месяц, а мы, грешные, по сто. Теперь давай посчитаем, сколько твоей семье нужно хлеба в день, Джудиче?

— Девяносто унций, самое малое.

— Видали? — Клементо начал загибать пальцы. — Стало быть, на хлеб в день надо двенадцать аспров. На овощи по-бедному в день положено три аспра, на вино полтора, на дрова аспр. Выходит, что в день на еду и на тепло синьору Джудиче требуется семнадцать аспров. Помножьте это число на тридцать дней Месяца и получите сумму, необходимую для жизни. Все оставшиеся деньги синьор Джудиче, ну и я тоже и другие зашиваем в чулок.

Некоторые недогадливые музариче начали действительно высчитывать, чтобы узнать, сколько же денег остается лишних, но громкий смех других остановил их.

— Нашли над чем смеяться! — недовольно сказал Ивашка.

— Ты слушай, слушай, — толкнул его Ионаша.

— Совсем не смешно! — громко произнес с возвышения хозяин таверны.

— Да, да, синьор Батисто, не смешно, — ответил ему Джудиче, — моя семья голодает. К тому же Клементо не все учел. Он позабыл упомянуть те аспры, которые мы оставляем здесь, у вашей милости.

— Если горе не залить вином — тогда хоть камень, да в воду! — крикнул кто-то.

— Я и без твоих аспров проживу, если хочешь знать. Но не в том суть. Каждый день, если не вы, так другие жалуются здесь на тяжелую жизнь. Я это слышу третий год. Стала наша жизнь от этого легче? Нет. А почему?

— Потому что мы ослы! — послышалось из зала.

— Эге! Попробуй осла не покорми неделю, он тебе покажет!

— Потому, — еще громче заговорил Батисто, — потому, что нет у вас хорошего защитника. Вы знаете — я сам моряк, прожил много лет и скажу вам — прежде люди были смелее, они в обиду себя не давали. Я тоже, как и вы, терпел страшную нужду. Судовладелец выдавал нам по двадцать унций сухарей в день на каждого, одну соленую рыбу и кусочек сыра. Тогда пришел ко мне капитан Ачеллино Леркари и сказал: «Батисто! Пойдем за мной на жирных! Я хочу защитить бедный народ». Это было ровно двадцать лет назад. И тогда все — и рыбаки, и матросы, и грузчики пошли за капитаном. Пустили кровь жирным, вытряхнули их из сената, посадили туда наших людей. И все пошло по-другому.

— Неужели жить стало легче? — спросил кто-то.

— Погляди на меня. Я был такой же нищий; как и ты, а теперь хоть что-нибудь да стою.

— А Леркари жив еще? — спросил Клементо.

— Жив, что ему сделается, — ответил Батисто, — только нет его в городе. Он собирается на своем корабле в Геную.

— Жалко! Он бы нам понадобился, — прогудел Леоне.

— Про вино забыли, мошенники! — неожиданно весело сказал Батисто. — И я тоже хорош! Надо угощать друзей, а я разболтался, как последний чарпалья[67].

Батисто подошел к Леоне и что-то сказал ему, указывая на дверь кухни. Рыбак выслушал хозяина таверны, поднялся, подошел к Джудиче и Клементо, что-то им тоже сказал, и все трое скрылись в кухне. За ними прошел Батисто.

— Видал? И так каждый вечер, — сказал Ионаша. — Стоит только кому-нибудь заговорить про тяжелую жизнь, сразу вступит в разговор хозяин таверны. Всем рассказывает про Леркари, а кончится разговор, тянет самых отчаянных на кухню.

— Я думал, только у нас простой народ в нужде, — задумчиво произнес Ивашка. — И здесь, видно, не сладко живется.

— А этот Леркари…

— Погоди, грек, помолчи малость. Дума пришла в голову хорошая.

Ивашка долго сидел молча. Ионаша несколько раз пытался заговорить с ним, но безуспешно. Когда Леоне и Клементо вышли из кухни, Ивашка встал и решительно сказал:

— Веди меня к хозяину.

— Что ты надумал?

— Там узнаешь. Веди.

За кухней оказалась еще одна комната, в которой, видимо, жил сам хозяин таверны. Он удивленно посмотрел на гостей и молча ждал, когда они заговорят.

— Уважаемый Батисто, — начал Ионаша, — мой друг хочет с вами поговорить. Можно?

— Пусть говорит.

— Я хочу спросить, знает ли он про Сокола.

Ионаша перевел вопрос Ивашки.

— Скажи ему, что я слышал о Соколе.

— У меня всего одна просьба, — сказал Ивашка. — Когда капитан или кто другой пойдут на жирных, дайте знать об этом Соколу. Все его люди смело встанут за это святое дело.

— Ты — Сокол? — глядя в упор на Ивашку, спросил хозяин таверны.

— Нет. Но я знаю, что думают его люди.

— Почему с этой просьбой вы обратились ко мне? Вдруг я выдам вас.

— Человек, ходивший на богатеев рядом с Леркари, не способен на это, — ответил Ионаша. — Мы верим вам и просим также верить и нам.

— На каком языке говорит этот человек? — спросил Батисто. — Много ли людей у Сокола, что это за люди и кто такой Сокол?

— Я русский, — ответил Ивашка, выслушав перевод Ионаши. — Сокол из украинцев. Люди у нас все более из татарской неволи бежавшие. Нас много, гораздо больше, чем здесь думают.