У стен Москвы

Он знал, что волновало Митрича. Ополченцы оказались отрезанными от основных сил полка. Только узенький коридор, ведущий к каменному мосту, и оставался пока я руках ополченцев. Но каждому было ясно, что долго они не смогут удерживать этот коридор. С минуты на минуту гитлеровцы могли с двух сторон прорваться к переправе, перехватить последний путь отхода и окончательно отрезать их от левого берега.

— Оно, конечно, ясно… — после некоторого раздумья ответил Митрич. — Только как воевать будем?

Пастухов презрительно глянул на него.

— А еще отделенным был у меня в гражданскую. Людьми командовал, а никакого в тебе понятия. Ну чего ты паникуешь?

— Я паникую? Да у нас же скоро патроны кончатся, понимаешь?

— А ты понимаешь, что у меня нет приказа на отход?! — в сердцах крикнул командир отряда.

— Пошли к командиру полка связных. Пускай доложат все как есть.

— Он и сам не хуже нас знает обстановку. Нужно будет, пришлет человека.

— А может, он посылал к нам, а посыльный не дошел. Тогда как? — снова возразил Шмелев. — Как ни крути, а человека посылать надо.

— Пошлите меня, товарищ командир. Я тем берегом мигом домчусь, — сказал Сычев и, приподнявшись, ждал ответа.

— Нет. Подождем еще немного… Ложись, ты что высунулся, как гусак?

— Ничего… — сказал Сычев и тут же почувствовал, что его чем-то хлестнуло по макушке. Припав к земле, он стал ощупывать голову, потом посмотрел на пальцы. Они были в крови. Кровь тоненькой струйкой текла и по виску, и по правой щеке.

— Зацепило все-таки, — с сожалением сказал Пастухов и, обернувшись к домику, крикнул: — Катюша-а-а!

Из домика выскочила худенькая девушка в военной форме и метнулась на крик. Она с разбегу плюхнулась возле Степана Даниловича, быстро подползла к Николаю. Увидев на его лице кровь, Катюша с дрожью в голосе спросила:

— Как же это ты, а?..

— Ты мне вопросы задавать будешь или перевязывать?! — рассердился Николай.

— У-у-у, злюка…

Катюша достала из санитарной сумки пузырек со спиртом, йод, вату, бинт и стала обрабатывать рану. Когда она промывала рану спиртом, Сычев поморщился от боли.

— Ты что, рехнулась? Кто же целый пузырек спирта выливает в рану?

— Не учи. Сама знаю, что делать.

— Смотри, командир, похоже, кто-то бежит к нам, — глядя в сторону реки, сказал Шмелев.

Катюша тоже посмотрела в ту сторону, куда указал Митрич.

— Так это же наш Султан-Гирей! — обрадовалась девушка.

Гирей со вчерашнего дня находился при штабе полка и выполнял роль связного.

— Правда он! — воскликнул Сычев, увидев своего друга.

— Товарищ командир отряда!.. Товарищ командир! — еще издали крикнул боец.

— Гирей, я здесь! — отозвался Пастухов.

Парень подбежал к нему и, тяжело дыша, заговорил.

— Фу ты черт, насилу добежал до вас. Пока бежишь по тому берегу — дух из тебя вон. А тут еще эта проклятая нога, — сказал Гирей.

— Ты прямо от командира полка? — спросил Пастухов.

— Да.

— Ну как у вас там?

— Плохо. Еле держимся, — ответил Гирей и, достав из-за пазухи листок бумаги, передал его Степану Даниловичу. — Вот приказ командира.

Пастухов развернул листок. На нем было написано: «Батя, отходи к каменному мосту и переправляйся на левый берег. Как переправишься, дай мне знать. Сигнал: одна красная, две зеленые ракеты. Кожин».

— Командиров рот ко мне! — распорядился Пастухов. Четыре бойца поднялись и побежали в подразделения.

24

Озеров, пристроив ручной пулемет на выступе полуразрушенной каменной стены, то короткими, то длинными очередями вел огонь по гитлеровцам. Николай Чайка стоял левее, у выбитого окна. Рядом с ним находились другие бойцы. Они уже не помнили, когда отрывали приклады пулемета и винтовок от своих плеч, когда отдыхали и брали в руки кусок хлеба. Они знали только о том, что нельзя отходить без приказа, нельзя прекращать огня, что надо во что бы то ни стало держаться. И бойцы держались. Они ничего не видели вокруг, кроме немцев. Их взоры были прикованы к прицельным рамкам и мелькающим перед глазами серо-зеленым шинелям. Только к ним. Надо было остановить врага. Сделать так, чтобы фашистов стало как можно меньше.

Невдалеке от дома, в котором засели пулеметчики, в развалинах каменного здания находился новый командный пункт полка. Капитан Кожин сидел на обломках обвалившейся стены и охрипшим голосом отдавал распоряжения командирам батальонов. Вокруг стоял грохот. Надо было громко кричать в телефонную трубку: только тогда его могли услышать на другом конце линии. Переговариваясь с командирами подразделений, Александр то и дело оглядывался назад, в сторону понтонного моста, по которому сплошным потоком двигались остатки разрозненных подразделений отходивших за реку частей. Жители Березовска выскакивали из улиц, примыкающих к реке, из садов, огородов, поспешно бежали к мосту и тоже устремлялись на левый берег.