У стен Москвы

Адольф Бруннер еще совсем недавно был ординарцем адъютанта генерала — обер-лейтенанта Вебера. Но неделю назад русские убили Петера Асмана, которого Мизенбах любил за его предупредительность и умение варить крепкий кофе. И вот теперь Бруннеру приходилось обслуживать не только обер-лейтенанта, но и его шефа — генерала фон Мизенбаха. А эта задача была не из легких.

Когда ординарец, забрав стакан и термос, ушел, Мизенбах снова посмотрел в сторону города, где сейчас дралась дивизия его сына. Она спешила к переправам, чтобы на плечах отступающих частей Красной Армии ворваться на тот берег и разгромить отходившие части русских.

Эта операция была так важна, что Мизенбах-старший сам приехал сюда, чтобы вовремя повлиять на ход боя, в случае если произойдет какая-нибудь заминка.

— Вебер! — крикнул генерал с высотки. К нему подбежал обер-лейтенант.

— Судя по всему, там еще идут уличные бои, — продолжая вслушиваться в звуки боя, сказал командир группы.

— Полковник фон Мизенбах передает, что уже почти весь город очищен от русских. В их руках находятся только набережная и переправы.

— Поезжайте к полковнику, Вебер!.. — приказал генерал. — Скажите ему, что мне нужны переправы, понимаете?

— Да, мой генерал.

— Скажите Максу, что я надеюсь на него, — уже мягче произнес командир группы. — Да, вот еще что. Передайте: мой штаб будет находиться на западной окраине города.

Вебер с удивлением посмотрел на своего шефа:

— Но ведь это… это очень опасно, мой генерал. Русская артиллерия…

— На войне всегда опасно. Я не могу сидеть за два десятка километров от передовых частей, как это делают некоторые командиры, — сказал генерал. — Я должен быть среди своих солдат и сам лично влиять на ход боевых действий.

— Но-о… — снова хотел возразить Вебер.

Генерал перебил его:

— С богом, друг мой.

Обер-лейтенант бросился к броневику, стоявшему у подножия высотки, сел в него и помчался к городу.

К генералу подошел радист с листочком бумаги в руках.

— Радиограмма от фельдмаршала, мой генерал.

Мизенбах взял листок из рук солдата и прочитал. В радиограмме говорилось:

«Генералу фон Мизенбаху. От Вас уже два часа нет донесений о продвижении вверенных Вам войск. Жду подробного доклада.

Фельдмаршал фон Клюге».

— Записывайте…

Радист выхватил из кармана блокнот и карандаш. Приготовился писать.

— «Командующему четвертой полевой армией фельдмаршалу фон Клюге. Нахожусь на главном направлении, в пяти километрах от Березовска. С минуты на минуту город будет взят, и вверенные мне войска, преследуя врага, устремятся дальше.

Генерал фон Мизенбах».

Все. Передавайте.

Радист дописал последнее слово и побежал к радиостанции.

23

Шмелев лежал за штабелем бревен недалеко от небольшого, приземистого домика. Просунув ствол винтовки в щель между бревнами, он пулю за пулей выпускал в наседающих гитлеровцев. Ему хорошо были видны фашисты, цепью идущие по фруктовому саду.

Когда атака была отбита, Митрич облегченно вздохнул и вытер пот с морщинистого лба.

— Никак, вспотел, дед? — крикнул Николай Сычев. Он лежал невдалеке от Митрича.

— Вспотеешь, пожалуй… Нет, ты посмотри, какой нахальный германец пошел. В моем собственном саду разгуливает, как у себя дома, — возмущался старик.

— Это ваш сад? Правда?

— Конечно, правда…

— А дом и бревна, за которыми мы лежим, тоже ваши?

— Мои. Собрались было новый дом ставить, а тут эти пожаловали, — сквозь зубы процедил Митрич. — Если бы попался мне сейчас этот Гитлер, я бы его в мелкие клочья растерзал, сукиного сына! Вот какая злость меня взяла на этого черта криворотого, заразу плешивую.

— Что вы на него напали?

— А на кого же я должен нападать теперь? Если бы не этот косолапый дьявол, и войны бы не было, и сад бы мой был цел, и люди бы не мытарились по свету, не клали своя животы зазря.

— Это, конечно, верно, но… почему же он вдруг стал косоротым, плешивым, да еще и косолапым? Он совсем и не такой.

— Ничего, будет такой. Если я до него, психованного черта, доберусь, я его еще не так изуродую… — сказал Митрич.

В это время фашисты снова пошли в атаку, и Митрич начал вымещать свое зло на них. Он быстро перезаряжал винтовку и стрелял в атакующих врагов.

Из-за домика выскочил Степан Данилович Пастухов и, низко пригибаясь, побежал к штабелю бревен. Добежав до места, он упал между Митричем и Сычевым.

— Не торопись, стреляй с расчетом, — взглянув на Митрича, сказал Пастухов и, подняв винтовку, крепко прижал приклад к плечу, не спеша прицелился, нажал на крючок. Степан Данилович воевал так же, как работал на заводе, — не спеша, умело.

— Ты вот что скажи, командир… — начал Митрич. — Что мы дальше делать будем?

— Во-е-вать. Ясно тебе?! — вспылил Степан Данилович.