У ворот Петрограда (1919–1920)

Победоносно начавшееся наступление может остановиться, латвийские войска будут отвлечены от борьбы с большевиками, эстонские войска пойдут на подмогу Латвии, тыл нам ослаблен, и мы должны будем вновь ожидать лучших дней. Большевики же получат передышку, соберутся с силами и начнут вновь бесчинствовать, проливая неповинную кровь и замучивая восставшее русское население.

Этого ли Вы хотите?

Нет. Правительство уверено, что Вы не допустите такого злорадного торжества палачей народной воли и свободы! Правительство уверено, что Вы исполните свой святой долг и откликнитесь все как один человек на призыв своего Главнокомандующего!

Вперед, на Нарвский фронт! Вперед, без колебания!

Пусть восторжествует железная воля Ваша идти на помощь к освобождению Родины.

Не поддавайтесь уговорам и обещаниям и не верьте врагам Родины. Вступайте смело на путь славы, свободы и счастья для себя и для несчастной истерзанной Русской Земли.

На Вас смотрит будущая Россия. К Вам тянутся с мольбой руки мучеников и заключенных в тюрьмах. К Вам обращены взоры умирающих женщин и детей.

Спасите их!

Родина будет Вам благодарна. Она позаботится о Вас и о детях Ваших – и Вы заслужите гордое и почетное звание спасителей Отечества.

Вперед, на Нарвский фронт! Вас зовет правительство, на знамени которого начертано: “Земля и свобода!”

Правительство Северо-Западной области России 12 октября 1919 года. Город Ревель»

Конечно, и это воззвание осталось «лоскутом бумаги». Оно запоздало, да и кроме того, игра велась Вермонтом и фон дер Гольцем слишком крупная, чтобы не обеспечить себе предварительно несокрушимый авторитет в войсках всевозможными ухищрениями, подачками и обещаниями золотых гор. А тем временем бои под Ригой и в самой Риге (на левом берегу Двины) стали принимать ожесточенный характер. Вмешалась союзная военная миссия. К Вермонту в Митаву были посланы делегаты с требованием прекратить наступление. Но ответ от «генерал-губернатора» получался один: он действует на российской территории, его цель – пробиться на большевистский фронт и поэтому союзники, если только они не сочувствуют большевикам, не имеют права вмешиваться в его действия. От фон дер Гольца союзники получили еще более уклончивый ответ: Версальский договор не дает им права вмешательства в рижские дела, потому что его, фон дер Гольца, корпус состоит из добровольческих отрядов, не подчиненных берлинскому правительству…

Тогда-то к Риге стали стягиваться англо-французские военные суда, которые в ночь с 14 на 15 октября и приступили к бомбардировке позиций, занимаемых бермонтовским корпусом под самой Ригой.

Я не стану останавливаться здесь на дальнейших перипетиях рижской «эпопеи», которая непосредственно не входит в схему моего труда. Отмечу лишь для будущего исследователя истории отношений союзников к России в эпоху большевизма следующей факт, находящийся в связи со всей цепью английских выступлений в Финском заливе и в Балтике.

Бесспорно, что с точки зрения подлинной демократии бермонтовский удар на Ригу вследствие реакционно-реставраторских целей, которые он себе ставил, должен был встретить самый решительный отпор. Но я спрашиваю: какие нормы международного права, исповедуемые Ллойд Джорджем и которые, конечно, ничего общего не имели с велениями подлинно демократических принципов, давали ему право подвергать тогда русские войска бомбардировке английских судов? Как бы он, Ллойд Джордж, а не мы, оправдал это действие перед палатой общин, если бы какому-нибудь Веджвуду, выступавшему обыкновенно столь решительно против всякой попытки вмешательства Англии в русские дела, вздумалось вдруг спросить правительство His Majesty: «А почему, собственно, английские суда участвуют в рижской авантюре?»

Получилась ведь следующая, на вид вопиющая непоследовательность и принципиальная противоречивость английской политики в русском вопросе. Подумайте, в течение всего лета 1919 года английская эскадра, крейсирующая в Финском заливе, не подходит к Кронштадту; она его «боится», как черт ладана, потому что в Лондоне правительство Ллойд Джорджа якобы опасается, что в палате общин будут говорить о вмешательстве в русские дела. Она, эта эскадра, палец о палец не ударяет, чтобы изъять в Кронштадт из рук «врагов цивилизации» даже тогда (июнь 1919), когда в Кронштадте форты в связи с восстанием Красной Горки выкидывают белый флаг и целых 24 часа ждут английских «друзей», которым они могли бы сдаться, ибо тогдашний русский Северный корпус далек и у него нет технических средств, чтобы подойти к Кронштадту⁸⁸.