У ворот Петрограда (1919–1920)

Все эти лица, само собой понятно, считали себя простыми выполнителями воли главнокомандующего – диктатора. Так, например, в выпущенном этими лицами (за исключением С. Г. Лианозова) оправдательном документе по поводу их оппозиции против Северо-Западного правительства мы читаем:

«Вся полнота власти сосредоточилась в руках Главнокомандующего, генерала Юденича, назначенного указом Верховного Правителя России. Генерал Юденич до и августа (т. е. до образования Северо-Западного правительства в Ревеле) был военным диктатором в полном смысле этого слова и не только имел право, но обязан был говорить и с войсками, и с населением на автократическом языке, ибо он действительно являлся единоличным главною русского дела в районе фронта. И именно так его всегда неизменно трактовали представители союзных держав. Все сношения направлялись лично к нему. Продовольствие для Петрограда и для занятых местностей поступало в распоряжение генерала Юденича. Помощь вооружением и снаряжением – тоже. Равным образом адмирал Колчак и состоящие при нем Всероссийское правительство и парижские представители Верховного Правителя обращали все запросы и указания исключительно к нему, т. е. лично к генералу Юденичу. Все денежные ассигнования поступали на его имя».

В соответствии с этим своим положением органа, подчиненного главнокомандующему, Политическое совещание и приступило к выполнению своей задачи. Но помимо формального распределения «портфелей», образования канцелярий да академических разговоров о гражданско-административном и продовольственном устройстве освобождаемых от большевиков областей в течение всего июня не было сделано решительно ни одного шага.

А между тем положение вещей на южном берегу Финского залива властно диктовало необходимость действий. Во второй половине мая так называемый Русский Северный корпус, сражавшийся до тех пор бок о бок с эстонской армией на территории Эстонии под начальством Родзянко, удачными действиями прорвался через границу, разбив наголову части большевистской 7-й армии, растянутые по линии примерно Нарва – Псков. Через несколько дней, продолжая наступление стремительным движением вперед, войска Северного корпуса почти голыми руками взяли Гдов и Ямбург, захватив в плен несколько большевистских полков с оружием и снаряжением.

По мере наступления силы корпуса не только не убавлялись, но и росли благодаря обильному притоку перебежчиков и добровольческих отрядов из населения захваченных областей, ярко враждебно относившегося к большевикам. Были случаи, что целые большевистские полки с музыкой переходили на сторону Северного корпуса и тут же, повернув штыки, сражались против большевиков. Так, например, поступил на линии Ямбург – Гатчина Семеновский полк, считавшийся долгое время надежнейшим оплотом Советской власти.

Был взят, наконец, и Псков, первый большой город, первая серьезная база для будущих наступательных действий. Белые войска были встречены с распростертыми объятиями, с колокольным звоном, несмотря на то, что большевики успели распустить слух, что на Псков двигается человек-зверь Булак-Балахович. Большевикам просто не верили, не хотели верить.

Формально Северный корпус, перейдя границы Эстонии и очутившись на территории России, на которую даже самые ярые эстонские сепаратисты не претендовали, перестал находиться в подчинении эстонского главнокомандующего, и состоявшееся раньше по этому предмету соглашение было объявлено обеими сторонами недействительным. Северный корпус был отныне свободен от всяких обязательств по отношению к Эстонии и эстонской армии, а эстонские сепаратисты эту «свободу» приветствовали, потому что они тогда уже предвидели для себя большие неудобства от пребывания значительной русской вооруженной силы на территории республики.

Фактически, однако, снабжение и продовольствие на первых порах поступали от эстонцев, в их же руках находились и пути сообщения – водные и железнодорожные, ведшие из района действий корпуса к внешнему небольшевистскому миру. Правда, это оружие и снабжение эстонцы брали не из своих кладовых и цейхгаузов, каковых у них не было, а от англичан, приславших первый транспорт, как только залив счистился от льдов, с которыми они шли. Правда также и то, что если в апреле и мае эстонцы честно раздавали это оружие также Северному корпусу, это делалось из сухого расчета использовать русские силы для отражения отчаянных натисков Троцкого на Нарву.

Но по мере развития успешных операций Корпуса в направлении и на Гатчину – Ораниенбаум фактическая его зависимость от Эстонии, несмотря на формальное расторжение акта о неподчиненности, не только не убавлялась, но заметно росла. Требовалась уже не только помощь оружием, снабжением и предметами обмундирования, но и продовольствием, с одной стороны – для численно разросшегося корпуса, а с другой – для населения освобожденных уездов Петроградской, Псковской и Новгородской губерний, обреченного большевиками при отходе на голодную смерть.