Убийства в монастыре, или Таинственные хроники

Позже рассказывали, что один слепец так близко подобрался к лошади Монтгомери, что подкова угадила ему в голову и лошадь раздавила его на чисто выметенной, посыпанной цветами улице. Тогда несколько молодых девушек прекратили размахивать венками из цветов или доставать из причесок блестящие обручи и пестрые ленты, а вместо этого спустились к Сене, набрали два-три ведра воды и смыли с улицы кровь и белесый мозг погибшего, над которым уже начали собираться черные, жирные мухи.

В некоторых частях города слышались не только радостные, хотя и безумные, непонятные крики, но и читались псалмы. Священники в черных одеяниях пели, следуя примеру Гийо-ма ле Бретона. Любимый трубадур короля во время боя вырвался вперед с библейскими стихами на устах, чем завоевал благосклонность Бога, позволившую немецкому Оттону и английскому Иоанну Безземельному потерпеть сокрушительное поражение. Явным знаком, на чьей стороне находился Всевышний, было то, что имперский орел попал в руки Филиппа. В согласии с заключенным договором, король Франции после боя передал похищенное добро Фридриху II Гогенштауфену, чтобы подтвердить, что тот наконец стал императором и навсегда останется союзником окрепнувшей Франции.

— Смотрите! — взволнованно прошептала одна из дам. — Смотрите! Там впереди! Флаг короля! Он уже близко. Скоро он будет здесь, чтобы приветствовать нас.

София бросила быстрый взгляд на Изамбур, которая стояла совершенно неподвижно, подтверждая слова Греты, утверждавшей, что она больше не кричит нечеловеческим голосом. Может быть, слепота, скрывавшая от нее грозный мир, охраняла ее от необузданных проявлений духа.

Однако София подумала, что было бы неплохо снова посвятить ее в собственный план. Она осторожно взяла руку королевы и мягко пожала ее.

— Изамбур, — сказала она вкрадчиво, как в прежние времена. — Независимо от того, слышите вы меня или нет, знаете, кто я, или нет, — делайте то, что я говорю. Исполняйте мою волю!

Вялая рука не шевелилась. Былой силы, с которой она однажды вцепилась в Софию, не ощущалось, как и никакого протеста. Изамбур никак не подтвердила, что по-прежнему доверяет ей, а Грета продолжала бросать на Софию свирепые взгляды.

Уже можно было различить крики, которые становились все громче. Они возвещали, что король переезжает через Сену. Река текла мирно и тихо, не бушевала, как несколько лет назад, когда осенние наводнения снесли несколько дюжин домов, а их несчастные жители утонули.

Когда София наконец тоже разглядела его, ее сердце бешено забилось. Но нужно было еще подождать, поскольку перед тем, как Филипп Август должен был подойти к ожидавшим его дамам, к нему вышел епископ Сенли, которым был не кто иной, как брат Герин. Он был вторым героем сегодняшнего дня, потому что именно он убедил короля в Бувине дать немедленное сражение, в то время как другие советники отговаривали его. Герину удалось выиграть, отстоять свою правоту, за что он был награжден саном епископа.

Он преклонился перед королем, как делал это обычно. Король тотчас же, в знак благодарности и уважения, велел ему подняться, сам поклонился и поцеловал его кольцо. Прежде, когда взгляд брата Герина бродил по трибуне, София демонстративно не смотрела в его сторону. Теперь она молча проклинала его, завидуя его триумфу, тому, что его жизнь, посвященная королю, принесла свои плоды. Она уже хотела привлечь его внимание, когда увидела, что король отошел от него и стал подниматься к дамам, перепрыгивая через одну ступень, красный и потный от солнца и кричащей толпы. София впервые видела его таким, обычно он выглядел вялым и нездоровым.

Женщины забеспокоились и стали смотреть в сторону Изамбур потихоньку, потому что не позволялось проявлять чувства раньше, чем король примет решение, но и с любопытством, потому что всем не терпелось узнать, что же решит король.

Позади короля появился дофин. Его лицо сияло. Или он стремился тем самым исправить прошлые ошибки, или был настолько глуп и слаб, что принимал триумф отца за свой собственный.

Король нерешительно подошел к Изамбур, будто не был уверен, что направляется к той женщине, к которой нужно. Помнил ли он, как она выглядит? Или ненависть и враждебность давно стерли ее лицо из его памяти? Был ли у него план, как приветствовать ее?

Он кашлянул, его лоб сверкал от пота, улыбка исчезла, хотя тело оставалось разгоряченным и напряженным.

«Достаточно одного слова, — подумала София, — и он снова отправит ее в тюрьму, порвет союз с папой, в котором он после блестящей победы под Бувином больше не нуждается».

Прежде чем король успел произнести хоть слово, София положила руку на затылок Изамбур и опустила ее на землю. Королеве не оставалось ничего иного, кроме как преклонить колени перед Филиппом.

Боже, только бы она не начала кричать, подумала София.

Король нахмурил лоб, его глаза сверкнули, и он завопил:

— Что это вам вздумалось, госпожа?