Убийства в стиле Джуди и Панча

Нужно было рискнуть. Я поднял окно так тихо, как только смог, и перелез через подоконник с бумажным свертком в руках. Деннис, казалось, был уже далеко за дверью, и тень от дерева – что надо. Я лег плашмя, крепко прижимаясь к влажной от росы земле. Шум поднимаемого окна и даже скрип низкой ограды, когда я перелезал через нее на тротуар, заглушил пронзительный суматошный крик, который Бауэрс поднял внутри дома. Я уже твердо стоял на тротуаре и готов был броситься наутек, когда Деннис выскочил из-за дома менее чем в дюжине футов от меня. Он увидел меня как раз в тот момент, когда поднес к губам полицейский свисток.

Если бы я попытался убежать, если бы я попытался уйти или просто стоял бы на месте, он погнался бы за мной. У меня была всего доля секунды, чтобы принять решение. Я понял, что мой единственный шанс – подойти прямо к дьяволу и подергать его за усы.

Ворота «Лиственниц» находились менее чем в пяти футах от нас. Когда Деннис поднял голову, я направился прямо к нему, держа перед собой сверток, и чуть не столкнулся с ним.

– Смотри, куда идешь! – Я недовольно уставился на него. – Стирка! – добавил я и сунул ему сверток.

Это было уже слишком.

– Мне не нужно это проклятое барахло! – взвыл Деннис.

– Стирка, – повторил я. – Для миссис Мак-Корсетер, Вэлли-роуд. Она сказала, что это срочно.

Деннис был так зол, что даже в звуке его свистка слышалось раздражение. Через полуоткрытую в холл дверь я мог видеть сержанта, за которым следовали Бауэрс и миссис Антрим, направлявшиеся к задней двери; если бы они обернулись, приключение этой ночи завершилось бы. Мне пришлось понизить голос до хриплого бормотания. Я подумал, не изменить ли выражение лица в той манере, какую полицейская традиция приписывает Чарльзу Пису[7]

, но решил, что стоит проявить художественную сдержанность. Хотя Деннис был застигнут врасплох, ему, возможно, не понравится, как работник прачечной корчит ему рожи в палисаднике перед домом.

– Соседняя дверь, – огрызнулся он. – Она… – добавил он, очевидно, имея в виду миссис Мак-Корсетер. – Убирайся! Нет, подожди немного! Ты видел?..

Я сказал, что не видел.

– И зачем вам, ребята, понадобилось лазать по крышам? Я видел, как полицейский взбирался на эту крышу, – заявил я оскорбленным голосом, – и…

– Что? – воскликнул Деннис. – Убирайся!

Это было как раз вовремя, так как еще двое полицейских шли по улице. Деннис повернул к дому, намереваясь сообщить, что беглец забрался на высоту птичьего полета и все еще в доме. Те, кто приближался по тротуару, казалось, были в пределах слышимости, поэтому я рассчитывал, что они услышали крик Денниса: «Убирайся!» Забыв о миссис Мак-Корсетер, я повернулся и зашагал, насвистывая, в противоположном направлении.

Секунды тянулись, но звуков погони не было слышно. Если бы они заметили открытое окно в тени лиственницы, все сразу стало бы понятно. На улице больше никого не было. Тем не менее в любую минуту я мог столкнуться с другими полицейскими. Я двигался в сторону от Либерия-авеню, глубоко вдыхая ночной воздух и обдумывая планы убийства, которые касались Г. М. Как раз в тот момент, когда церковные часы где-то на западе пробили одиннадцать, я оказался на перекрестке и увидел то, на что очень рассчитывал: телефонную будку.

Конечно, она была освещена и ее стеклянные стены давали не больше укрытия, чем витрина, но как только я смогу дозвониться до Чартерса или Г. М., меня это уже не будет волновать. Положив сверток, я порылся в кармане в поисках монет. Именно тогда я и вспомнил, что мой бумажник остался в нагрудном кармане пальто в полицейском участке. В кармане брюк я нашел три с половиной пенса медяками, не больше.

Тем не менее отсюда до Торки было всего десять миль, поэтому трех пенсов должно хватить на звонок. Я дозвонился до коммутатора и четко объяснил, что разговор деловой и официальный: я должен лично поговорить с полковником Чартерсом, где бы он ни был – в центральном офисе или дома. До последней секунды я боялся, что предопределенность всех человеческих событий помешает этому свершится, и чуть не вскрикнул от радости, когда после жужжания на линии из трубки донесся голос Чартерса.

– Мой друг, – сказал я, вложив в эти слова весь яд, на который был способен.

То ли Чартерс, то ли телефон шумно прочистил горло. Чартерс говорил в той жесткой манере, которая свойственна лицам во власти при любых обстоятельствах.

– Блейк? Прости, дружище. Боюсь, мы совершили ошибку. Все в порядке. Тебя немедленно отпустят, я уже отправил распоряжение. Мерривейл, полагаю, знает, что ты в полицейском участке?

– Нет, я не в полицейском участке. Я стою в телефонной будке в какой-то глуши, в рубашке без рукавов и ровно с полпенни в кармане. Кажется, вся полиция Мортон-Эббота гонялась за мной после того, как по вашему приказу меня бросили в тюрьму. Прямо здесь, в свертке, у меня украденная полицейская форма, фонарь и моя одежда. Могу добавить, что мне хотелось бы задушить вас этим галстуком.

– Ты пытался сбежать? Блейк, я и не знал, что ты можешь быть таким дураком! Если бы ты согласился сесть и подождать…