Убийство демократии. Операции ЦРУ и Пентагона в постсоветский период

Переворот начался лишь когда стало окончательно ясно, что киргизская власть полностью идет в фарватере западной политики и легко управляется. Проверкой явилось предложение, с которым выступили американские представители. В ноябре — декабре 2004 года шли напряженные закрытые киргизско-американские переговоры, входе которых американцы пытались добиться согласия на размещение в аэропорту Манас самолетов Е-ЗА системы АВАКС, а заодно и согласия киргизской стороны на проведение ими регулярных разведывательных полетов вдоль границы с Китаем. С большим трудом киргизской стороне удалось тогда отказаться от настойчивых предложений США, а уже в новом парламенте президент собирался инициировать принятие решения о выводе базы США с территории республики.

В феврале 2005 года министр иностранных дел Киргизии Аскар Айтматов заявил, что МИД проводил переговоры с американской стороной о возможности размещения этих самолетов на территории страны, однако «после консультаций с союзниками по Организации Договора о коллективной безопасности и Шанхайской организации сотрудничества было решено считать нецелесообразным размещение АВАКС на территории республики». Глава внешнеполитического ведомства подчеркнул, что авиабаза коалиционных сил в Манасе существует для того, чтобы осуществлять поддержку международной антитеррористической операции в Афганистане, а американские самолеты-разведчики в ее концепцию «не вписываются»[568].

Попытки США осуществлять разведывательные полеты над Китаем из Манаса уже позже прокомментировал первый президент Киргизии Аскар Акаев: «После 11 сентября Америка развила широкую акцию по борьбе с терроризмом. Мы считали нужным принять участие… А американцы все перевернули. Главная цель была другая. Когда я поставил вопрос о том, чтобы оговорить сроки, появилось недовольство со стороны Белого дома. А кроме того, теперь об этом уже можно сказать, американская администрация обратилась ко мне с просьбой дать разрешение посадить в аэропорту Манас самолет-разведчик. Я сразу сказал, что этот вопрос не обсуждается… Вот это американцы восприняли как вызов»[569]

.

Единственный ресурс киргизской оппозиции заключался в общем недовольстве населения властью, точнее той ее частью, что была связана с семьей президента. «Ценнейшей компрометацией лично А. Акаева является распространение сведений в оппозиционных СМИ о вовлечении его жены в финансовые махинации и о взяточничестве при назначении чиновников. Мы также рекомендуем распространение слухов о ее возможных планах на президентство и т. д. Все эти средства помогут нам сформировать образ абсолютно неспособного президента», — писал в Госдепартамент посол С. Янг[570].

Как ни открещивались от обвинений в коррупции члены семьи президента, молва делала свое дело — и время работало против президента А. Акаева. Об этом планомерно писала оппозиционная пресса, самая бесконтрольная в Центральной Азии благодаря президенту А. Акаеву.

Итоги: дальнейшее разложение государства и перманентная нестабильность

Послемартовские дни 2005 года стали временем серьезной переоценки своих взглядов на происходящее для тысяч киргизстанцев. Для вождей переворота последующее время также оказалось непростым. И если политические процессы в Киргизии двигались волнообразно, то в экономике и внешнеполитическом положении Киргизии с ее «многовекторностью» обозначилось движение только вниз, вплоть до новых потрясений 7 апреля 2010 года.

Ни один из замыслов руководства Киргизии с 2005 по 2010 год, вплоть до 2013-го, не привели к желаемым результатам, а только усилили нестабильность в стране. Не помогли ни вовлечение во власть оппозиционеров, ни парламентская реформа, ни перевыборы Жогорку Кенеша, ни укрепление вертикали власти, ни создание парламентской республики. Проблема в том, что за все эти годы Киргизии так и не удалось освободиться от внешнего контроля.

Из бесед с американскими дипломатами, а также экспертами и менеджерами международных проектов складывается впечатление, что проектной основой закрепления и усиления контроля США над Киргизией и другими странами Центральной Азии на ближайшую перспективу будет концепция «Нового Шелкового пути». Для Киргизии, только оправляющейся от революционных потрясений последнего десятилетия, это будет означать следующее: во-первых, превращение страны и региона в целом в сырьевую базу экономик Запада, а с учетом Афганистана — и в звено инфраструктуры мировой наркоторговли; во-вторых, «Новый Шелковый путь» должен помешать реализации установок нынешнего киргизского руководства по интеграции с Таможенным союзом и вхождению в Единое экономическое пространство евразийских стран; и в-третьих, сохранение военного присутствия США в стране на прежнем уровне.