Убийство Ледяного Короля

– Не глупи. Ты едва сидишь, есть ты сама еще точно не готова. – Он взял ложку и набрал в нее немного бульона. Морозко был готов к протестам, но заметил лишь нотку небольших колебаний. Когда он поднес ложку к ее губам, Эйра немного отпила.

– Я пришел тебя проведать, и очень вовремя, потому что ты была в ванне без сознания. – Он покачал головой, поднося ей очередную полную ложку. Морозко утаил часть правды. Он все еще пытался понять, что вообще значили его видения. Его пальцы покалывало там, где их коснулся чужеродный и неведомый пульс.

– Ты что-то мне недоговариваешь. – Эйра оттолкнула ложку, но не стала сжимать зубы. Проклятые темные глаза изучали его черты, заглядывая слишком уж глубоко.

Морозко не нравилось, что она его читает. Эйре было здесь не место – главное, чтобы они оба это понимали.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Так расскажи же мне, спаситель, расскажи. – Ее голос был полон сарказма, что это даже вызвало у него прохладный смешок. – Ты хотел принести меня в жертву. Сегодня это почти произошло. Наша чудесная сказка чуть не завершилась.

Морозко опустил ложку и отметил, что кожа Эйры почти вернулась к ее обычному загару. Даже губы снова стали розовыми. Он обдумал ее слова, спросил себя, что винтийцы еще знали, а что было давно уже утрачено. Как же легко люди забывали. Все, о чем они не сочиняли историй или предостерегающих легенд, оказывалось бесповоротно утеряно.

Но ледяной демон был обречен вечно пом- нить.

– А чего тут знать? Я холодный, безжалостный король. – Он провел языком по кончику острого клыка. Морозко не хотел сейчас копаться в прошлом, но ему было интересно, что она подумает о его правде. Появится ли в ее глазах сочувствие или же только жалость? – Одно из моих первых воспоминаний – это мужчина, который был соратником моего отца. – Он не сводил взгляда с ее глаз, желая видеть каждое легкое изменение в чертах ее лица.

– Я знаю об этом только потому, что Лаку, тот мужчина, так мне сказал. Это было накануне сезона метелей, и Лаку обронил, что знал моего отца. Он сказал тогда: «Внешне ты, может, и похож на мать, но сердце у тебя отцовское». Ну, я и спросил его, а где он, мой отец. Я никогда его не знал. Даже не слышал о нем никаких историй.

– На следующий день весь замок гудел, готовясь к моему шестилетию, но я не сводил глаз с Лаку. Он сказал мне, что мой отец был начальником стражи и что моя мать использовала его удовольствия ради. А еще с его помощью она утвердила свои позиции во Фростерии, заведя наследника. Я еще даже родиться не успел, когда она убила его, так как он стал ей больше не нужен. И тех, кто был к нему близок, тоже убила. За исключением Лаку.

В комнате было так тихо, что Морозко, казалось, мог слышать, как колотится сердце Эйры. Когда ее взгляд смягчился, в нем не было жалости, за что он был ей благодарен.

– Лаку погиб позже, когда она узнала о его предательстве. Во время праздничного обеда она привела его ко мне и на моих глазах оторвала ему голову. Чудесный подарок для ребенка был, не так ли?

С одной стороны, Морозко понимал, почему его мать так поступила. Кто-то выбился из-под ее контроля, и ей было нужно утвердить свои позиции, показать придворным, что бывает, когда кто-то смеет ослушаться Ледяную Королеву. Но существовала некая грань, которую она переступала снова и снова.

Эйра нахмурилась.

– Я слышала истории о ее жестокости, но никогда в таких деталях. – Она пожевала нижнюю губу, словно раздумывая, что ей нужно сказать. А что тут было говорить?

– На сегодня, пожалуй, хватит тебе страшилок на ночь, птичка. – Он вздохнул. Ресницы Эйры затрепетали, словно она была готова уснуть. Если ему повезет, она забудет эту жуткую историю, как хотелось бы забыть ему. – Нравится тебе это или нет, но тебе нужно отдыхать. – Он потянулся было забрать поднос, но она схватила его за запястье. Он опустил взгляд на ее пальцы, комкающие льняную рубашку, но не стал стряхивать ее руки.

– Я уже на целую жизнь вперед выспалась. Со мной просто… что-то не то. Оно волнами накатывает… я чувствую себя очень странно.

Морозко протянул руку, и Эйра позволила ему провести костяшками пальцев по ее щеке. Под кожей Морозко почувствовал тот же самый пульс, что и раньше, и он стиснул зубы. Понятия не имел, что делает, но это было и не важно. Главнее всего для него было то, что она была теплой и ее больше не лихорадило.

Ему не стоило на нее давить, но что-то на задворках сознания не давало ему покоя. Видение, вопросы и потребность знать, что же в этой смертной было такое особенное.

12. Эйра

– Мне надо переговорить с Ксезу. Попробуешь не помереть за это время? – Морозко вскинул бровь, не сводя ледяных голубых глаз с лица Эйры.