Убийство на Аппиевой дороге

— Может, и так, — сказал я, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Цицерона и в то же время радуясь, что Помпей сдержал слова и не оставил наши семьи без защиты. — Это ещё не значит, что я человек Помпея.

Цицерон моргнул.

— Чего я никогда не понимал, так это кому ты служишь. Кто тебя разберёт. Может, ты шпионишь за Помпеем — и при этом как-то убедил его дать охрану твоим близким.

— Ты говорил о реформах Помпея, — сказал я, желая вернуть разговор к прежней теме.

Цицерон расхохотался. Сколько же он успел выпить?

— Именно. О реформах. Знаешь, что мне понравилось больше всего? Блестящая идея Великого, как искоренить коррупцию. Обвинённый в получении взятки будет прощён, если сумеет изобличить двух других взяточников! Если так пойдёт, то скоро каждый будет указывать пальцем на соседа. И все вместе будут слишком заняты, чтобы заметить, как республика уплывает у нас из-под носа. Эти реформы — просто насмешка над законом. Но Помпей никогда не понимал закона. Он лишён уважения к закону, лишён начисто — точно так же, как и уважения к ораторскому искусству. Помпей почитает лишь учреждения, вроде сената — да и то лишь чисто отвлечённо. Абстрактно. Как дань традиции. А почитания к закону в нём нет ни на грош. Помпей не способен понять его красоты, сложности, совершенства. Он не видит, как закон охватывает нас всех, связывает воедино, подобно золотой нити. А Помпей прёт напролом, разрывая и стряхивая его, как паутину. У него вульгарное, прагматичное мышление автократа.

Он скривился и прижал ладонь к животу.

— Хвала богам, Целий в этом году трибун и не допустит никакого посягательства на гражданские свободы. Он так и сказал Помпею, что наложит вето на все его новые законы. Знаешь, что Помпей ответил? «Поступай, как считаешь нужным; а я буду действовать ради спасения республики». Почему бы ему не выхватить меч и не размахивать им перед Целием, если уж на то пошло? Дело, конечно же, закончится компромиссом. Как всегда. Мы уступим Помпею, иначе он заявит, что не получил необходимых полномочий для наведения порядка и потребует ещё больших — и до чего мы так дойдём? — Цицерон с хорошо разыгранной брезгливостью пожал плечами. — Однако ты что-то почти не ничего не рассказываешь о ваших злоключениях, Гордиан.

— Так ведь ты почти не спрашивал.

— Эти полтора месяца, должно быть, были для вас ужасны. Схватили, увезли неизвестно куда, продержали в яме… Кто мог решиться на такой чудовищный произвол?

— Я тоже много раз задавал себе этот вопрос. Чего-чего, а времени у меня хватало.

— Да уж, я думаю. И к какому выводу ты пришёл?

Действительно ли Цицерон глядел на меня с хитрым прищуром, или же это веки у него отяжелели от усталости и выпитого?

— Пока ни к какому.

— Узнаю своего старого друга Гордиана. Осторожничающего, собирающего доказательства по крохам избегающего любых утверждений, пока все доказательства не будут у него на руках. Из тебя вышел бы никуда не годный адвокат, Гордиан. Ты слишком основателен. У тебя и вправду ни малейшего представления, кто захватил вас и почему?

— Никаких. Наши похитители не дали нам ни малейшей зацепки, кто они и на кого работают. И почему они нас не убили, если уж на то пошло. Мы их и разглядеть-то толком не смогли.

— К счастью, вы сумели вырваться.

— Что верно, то верно. Но мне очень хочется узнать, кто обошёлся со мной и моим сыном, как со скотиной. Мы оба целы, невредимы и в добром здравии…

— На удивление в добром здравии, учитывая обстоятельства, — вставил Цицерон.

— Но это не их заслуга. Будь кто-то из нас ранен при нападении, или же заболей он в этой сырой яме…

Тирон заметно вздрогнул. Цицерон рассеянно кивнул

— Но я докопаюсь, кто за всем этим стоит. Пожалуй, для начала надо вернуться и разузнать, кто хозяин той развалюхи, где нас держали. Но сомневаюсь, чтобы сумели её найти. Ты сумеешь отыскать дорогу, Эко?

— Не уверен, папа. Мы слишком следили за тем, как бы нас никто не заметил, чтобы хорошенько запомнить незнакомую местность. А кроме того, это мало что нам даст. Заброшенная полуразвалившаяся конюшня посреди заброшенного поля может принадлежать кому угодно. Совсем не обязательно тем, кто нас там держал. А людей, что нас стерегли, скорее всего, давно уже и след простыл.

— И всё же поискать стоит. Правда, без охраны нам не обойтись. — И я вопросительно взглянул на Цицерона.

Цицерон смутился, но ненадолго.

— Я бы рад вам помочь, но у меня нет ни единого лишнего телохранителя. Думаю, что их и так слишком мало — сами видите, как опасны дороги в наши дни.

— А ты не мог бы отложить поездку на день или два? Ты и твои телохранители поможете нам найти конюшню и тех, кто держал нас в яме.

— Об этом не может быть и речи. Мне необходимо быть в Равенне по срочному делу.

— Ах, да. Ты говорил, что тебе нужно видеть Цезаря. Что у тебя за дело к нему? Конечно, если это секрет государственной важности…