Убийство на Аппиевой дороге

Я понял: клодиане собираются предать дом Милона тому самому огню, который обратил кровавые останки их вождя в пепел. А заодно предать огню и самого Милона — если у него хватило духу вернуться в Рим.

— Папа! — позвала Диана снизу. — Мама зовёт ужинать.

— Сейчас, Диана.

Дом Милона был далеко для бросающих камни; и достаточно близко для огня, который под порывами ветра станет перекидываться с крыши на крышу. Если подожгут дом Милона, пожар, чего доброго, охватит весь Палатин…

Может, нам всем перейти в к Эко? Эсквилин далеко; огонь туда не дойдёт. Но кто же станет тушить наш дом, если он загорится? Да и удастся ли нам благополучно добраться до дома Эко? Идти через Субуру в такую ночь, когда на улицах полно головорезов…

— Папа, ты идёшь? Что там?

Несколько отставших бегом поднялись по Спуску, обогнули дом Цицерона и скрылись за поворотом улицы.

— Иду.

Я в последний раз взглянул в направлении дома Милона. Мне показалось, что оттуда доносятся вопли и лязг металла, но разобрать что-то на таком расстоянии было совершенно невозможно.

— Папа?

Я шагнул к лестнице и поставил ногу на первую ступеньку.

То был невесёлый ужин. Мне кусок не лез в горло. Дождавшись, когда Бетесда и Диана пойдут спать, я снова поднялся на крышу; но сколько ни всматривался в направлении дома Милона, огня так и не увидел. На всякий случай перед тем, как спуститься, я позвал Белбо. Всю ночь мы сменяли друг друга — один спал под тёплыми одеялами на широкой скамье в саду, пока другой оставался на крыше, всматриваясь в ночное небо, чтобы вовремя заметить гибельный свет.

В конце концов небо заполыхало — но совсем с другой стороны. Над Римом занимался день. Ночь миновала, а мой дом остался невредим.

Поднявшись на крышу, я снова взглянул на Форум. В неярком утреннем свете он выглядел размытым, как смазанная картина. Холодный ветер принёс запах обугленного дерева и обгоревшего камня — всего, что осталось от здания римского сената, которое по воле толпы послужило погребальным костром для её кумира.

Глава 5

— И нарвались на град стрел. — Эко потянулся и душераздирающе зевнул — прошлой ночью он тоже спал лишь урывками. — По крайней мере, так говорят в городе. Они-то, наверно, рассчитывали, что в доме если кто и будет, то лишь слуги. Думали, ворвутся, слуг перебьют, дом разграбят и сожгут — всё без помех. Не тут-то было. На крыше их поджидал отряд лучников. Лучники не промахивались и стрел не жалели, так что управились быстро. Пара-тройка самых ретивых остались лежать, утыканные стрелами, как ёж иглами, а остальные пустились наутёк.

Мы сидели вдвоём в моём саду на складных стульях напротив статуи Минервы, греясь в лучах полуденного зимнего солнца.

— Но после этого они хотя бы угомонились? Сжечь курию, наесться до отвала, наслушаться речей — думаю, вполне достаточно для одного дня.

— Видимо, для них оказалось не достаточно. Потому что, спустившись с Палатина, они двинули через Субуру к воротам и оттуда в город мёртвых.

— Что им могло понадобиться на кладбище? Или лемуров они боятся меньше, чем стрел?

— К гробницам и могилам они не подходили. Направились прямиком в рощу Либитины. Завалились в её храм всей толпой.

— А в храме-то они что забыли? Объявить о прибытии Клодия в мир мёртвых — дело его родных. А звать либитинариев было уже поздно — Клодия успели сжечь, не заботясь при этом о религиозных формальностях.

— Клодий тут ни при чём, папа. Если помнишь, именно в храме Либитины хранятся фаски, когда в республике почему-то нет консулов. Ну, знаешь, эти прутья и секиры, которые несут ликторы перед консулами на процессиях и церемониях.

— Знаки консульской власти. — Я кивнул. — Теперь понимаю.

— Именно. Надо же их где-то хранить, когда в республике нет консулов, вот их и хранят в храме богини мёртвых — не знаю уж, почему. В общем, они забрали фаски и побежали назад в город — искать тех, кто выставлял свою кандидатуру на выборах консула. Соперников Милона.

— Публия Гипсея и Квинта Сципиона.

— Клодий, конечно же, поддерживал обоих. Сначала толпа отправилась к дому Сципиона и стала призывать его выйти и принять фаски.

— Без всяких выборов? Просто потому, что его выкликнула толпа?

— Да, вот так просто. Как бы то ни было, ничего у них не вышло. Сципион носу из дому не высунул.

— Наверняка до смерти перепугался. Ничего удивительного. Этой ночью до смерти перепугались все.

— Та же история повторилась перед домом Гипсея. Крики, призывы принять фаски, но кандидат даже дверей не открыл. И тогда кто-то подал идею предложить фаски Помпею.

— Но Помпей же проконсул, управляет Испанией. А проконсул не может претендовать на должность консула. Помпей командует войсками и по букве закона даже не может находиться в пределах Рима. Потому-то он и живёт на своей загородной вилле.

— Значит, буква закона их не интересует. Как бы то ни было, вся толпа опять валит из Рима — на этот раз через Родниковые ворота по Фламиниевой дороге, заявляется на виллу Помпея и стоит перед воротами, размахивая факелами, подымая фаски и призывая Помпея объявить себя консулом. А некоторые так даже и диктатором.