Убийство несолоно хлебавши

В отличие от моей, ее речь потекла неторопливой речкой со множеством «рукавов» – ответвлений. Не раз и не два приходилось мне возвращать ее в родное русло. Старинные напольные часы ходили туда-сюда маятником, минутная стрелка двигалась и двигалась, а мы еще даже до знакомства Веселовской с ее будущим мужем не добрались. А ведь, как мне было известно, прожили они вместе без малого тридцать лет, так что такими темпами мы и до второго пришествия не управимся.

– Простите, а вы давно живете в этом доме? – бесцеремонно перебив собеседницу, поинтересовалась я.

– Да почитай с самой его сдачи, а что?

– Как что? – Я изобразила благоговейный ужас. – Как же что? Ведь это какой сюжет! Какая история! На отдельную статью тянет!

– Вы думаете? – неуверенно пробормотала старушка.

– Ну конечно! Ведь наверняка в доме, кроме вас, не осталось старожилов! Уверена, вы последняя из могикан. Я-то знаю, как обстоят дела с такой недвижимостью.

– Да, это так, – в глазах Веселовской вспыхнула гордость. – Знали бы вы, сколько раз мне предлагали продать квартиру. Но я всегда говорила – меня отсюда только вперед ногами вынесут.

– Ой, это будет не скоро, дай бог вам здоровья, – делано рассмеялась я. – И что же, – так, Тарелкина, теперь главное – не спугнуть, действуй осторожно, – что же, даже в девяностые никто не наезжал? Ведь тогда, как известно, бандиты ни перед чем не останавливались. А тут лакомый кусочек – одинокая, простите, женщина в огромной квартире в самом центре Москвы. Как же вам удалось защитить недвижимость от посягательств? Может, кто-то помог? Слышала, ваш сосед – сам Головайский!

– Пф, «сам»! – презрительно фыркнула старушка и тут же осеклась. Сощурив глаза, она поинтересовалась подозрительно: – А что это вы, милочка, про него заговорили? Вы, случайно, не из этих?

Закусив губу, я отвернулась к окну – по тонкому льду шагаешь, Тарелкина.

– Из каких из этих? – Взяв себя в руки, я отыскала среди множества масок маску святости, кое-как нацепила ее на лицо, надеясь, что подслеповатая старушка не заметит «отклеившийся ус».

– Из таких. – Эту бабушку тоже, судя по всему, голыми руками не возьмешь. Не удивлюсь, если на ее счету десяток разоблаченных шпионов. – Ходят тут в последнее время всякие, про Головайского расспрашивают.

– Да что вы говорите? – Я была столь убедительна, что в этот момент где-то на небесах мне рукоплескал сам Станиславский. Кажется, я даже услышала его восхищенный голос: «Вот теперь верю!»

Однако доставшаяся мне бабуля авторитет великого режиссера, похоже, не признавала, так как в ее взгляде по-прежнему читалась настороженность. Нет, так не пойдет. Эдак я всю миссию провалю. А мне во что бы то ни стало нужно поговорить с дедом Андрея. И как это сделать, если его соседка явно не намерена мне в этом помогать? Дура ты, Тарелкина, раз рассчитывала на иное. Насмотрелась дурацких сериалов и решила, что все само собой сложится? С чего вдруг? И все же попытаться стоило.

– И почему же журналисты начали охоту за Головайским? – Я шумно отхлебнула чай из чашки. Старушка поморщилась – мои манеры ей явно не понравились.

– А то вы не знаете? – пробурчала недоверчиво.

– Откуда?! – В этот момент я поняла, что выражение «глаза на лоб полезли» вовсе не фигуральное – я так их пучила, что они чудом не выпали.

– Так ведь все из-за той давней истории с сыном. Неужто не слышали?

Мне показалось или Веселовская и впрямь оживилась? Я затаилась, боясь спугнуть удачу. Напрасно – то был ее звездный час, лебединая песня одинокой старухи, которой выпал редкий шанс поделиться эксклюзивной информацией, пусть та и известна всему свету. Поверив, что именно она – предмет моего основного интереса, Антонина Александровна перестала «жадничать» и согласилась поговорить немного о соседе.

– Видите ли, душечка, – женщина погрузилась в воспоминания, – Костик был хороший мальчик: вежливый, воспитанный, тихий. Про таких в наше время говорили «пионер – всем пример». Хотя, кажется, он уже не застал пионерскую организацию, ведь его детство пришлось на девяностые. Те самые, которые нынче принято именовать «проклятыми». Кстати, именно тогда мы с ним и познакомились.

– То есть Головайские поселились в доме относительно недавно? – изобразила я удивление.

– Ну конечно! – подтвердила хозяйка. – Да и как иначе?! В свое время в наш дом могла заселиться лишь элита! Лучшие из лучших получали здесь квартиры. Знали бы вы, какие люди были нашими соседями. Степанов, Коровин, да что там – сам сын товарища…

– Да-да, – бесцеремонно прервала я старушку, опасаясь, что волны воспоминаний унесут ее в открытое море прошлого – такое огромное и бескрайнее, что мы и к 2125 году до острова Головайских не доберемся. – Понимаю! Но ведь все прежние владельцы квартир уже сменились, да?