Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца!

– Полицейский? Где же ваша дубинка? Шлем? Квадратный подбородок? Нет, Роди, хватит заливать. Кто вы такой?

– Мисс О’Доуни, я служу в Скотленд-Ярде.

Она нахмурилась:

– Слушайте, что-нибудь случилось?

– Вы и впрямь были очень дружны с мисс Глюк? – спросил Аллейн.

– «Были»? – почти взвизгнула Бобби. – Слушайте, в чем дело? Что-нибудь случилось с Соней?

– Боюсь, что да, – вздохнул Аллейн.

– О боже! Она не… – Девушка судорожно сглотнула и осеклась.

– Да.

Кофейник зашипел. Бобби машинально повернула ручку и выключила газ. Даже под слоем макияжа было видно, как побелела ее хорошенькая мордашка.

– Что она натворила? – глухо спросила девушка.

– Она – ничего. Впрочем, я понимаю, о чем вы спросили. Она ведь была беременна.

– Да. Я знаю. Так… что же все-таки случилось?

Аллейн рассказал, мягко и тактично. Бобби разлила кофе по чашечкам. Ее огорчение было настолько искренним, что Аллейн проникся к ней сочувствием.

– Я просто не в силах в это поверить, – сказала она. – Убийство. Господи, даже представить немыслимо. Ведь еще в субботу мы сидели здесь вдвоем и болтали обо всем на свете.

– Вы очень дружили?

– Да. То есть не настолько, конечно, как с Моди Левайн или Долорес Дюваль, моими закадычными подружками, но – вполне. Вот ваш кофе. Сахар берите сами. Господи, просто в голове не укладывается. Убили!

Бобби помешала ложечкой сахар и уставилась на Аллейна. Глаза ее затуманились слезами. Вдруг, выхватив ложечку, она ткнула ею в сторону Аллейна, едва не выбив ему глаз.

– Гарсия! – выкрикнула она.

Аллейн промолчал.

– Это Гарсия! – повторила она. – Помяните мое слово. Я его всегда на дух не выносила. Пару раз, когда Соня приводила его сюда, я говорила ей: «По-моему, он дрянной малый». Представляете, он жил за ее счет! А потом, когда случилась эта заваруха, удрал в кусты. Спасибо, мол, за постель и кормежку, а теперь выпутывайся сама. Она не пыталась избавиться от плода?

– Не похоже, – произнес Аллейн. Он вытащил из кармана письмо, адресованное Соне Глюк и подписанное Бобби. – Это письмо мы нашли в ее комнате. Оно и привело меня к вам.

– А в чем дело? – с вызовом спросила Бобби.

– Мы хватаемся за любую ниточку, которая может привести нас к преступнику.

– Да, понимаю, – закивала девушка.

– Так вот, мисс О’Доуни, скажу честно: ваше письмо нас заинтересовало. По крайней мере нам показалось, что вам многое известно об отношениях Сони и Гарсии.

– Я знала обо всем, что у них было. Соня залетела, а этот хмырь хотел с ней порвать – вот и вся недолга. Занавес опускается. Можно смеяться.

– Это все?

– В каком смысле?

– Нам известно, что мистер Пилгрим заплатил ей сто фунтов.

– Это он вам сказал?

– Да. Вы этот замысел имели в виду?

– Что ж, мистер Умник, коль скоро вы спрашиваете, я отвечу. Да. Пилгрим получил удовольствие, а Соня вполне резонно решила, что за удовольствие надо платить.

– Да, но ведь она ждала ребенка вовсе не от Пилгрима.

– Разумеется, но он-то этого не знал.

– Понятно, – пожал плечами Аллейн. – И она пригрозила, что пойдет к его отцу, если он не заплатит?

– Да, замысел состоял именно в этом. К отцу или к этой мымре. Соня сказала, что Бейсил от нее без ума. Жаль дурачка. Надо же – так влипнуть. Только и рассуждает о чистоте и непорочности своей невесты, хотя, по словам Сони, на ней пробу ставить негде. Как бы то ни было, Бейсил раскошелился.

– А как Соня поступила с его чеком?

– Отнесла в банк, получила деньги и отдала их Гарсии. Представляете? Надо же быть такой идиоткой! Именно это я ей и сказала. Она отдала Гарсии бабки и тут же спросила, может ли он теперь на ней жениться. А тот заявил, что сотни фунтов ему мало.

– А из Малмсли она ничего не вытянула?

– Ну, мистер Холмс, вы просто гений. А про Малмсли-то вы как догадались?

Аллейн скрестил на груди руки и приподнял брови:

– Как говорил великий сыщик, «у меня есть свои методы».

– Ясное дело, – с наигранным восхищением произнесла Бобби.

– Скажите мне, – спросил Аллейн, – что случилось, когда она предложила Малмсли продать ему его собственную книгу?

– Он был готов расстаться только с пятеркой, а Соня требовала двадцатку. Сами подумайте: что такое пять фунтов для женщины в ее положении? Она сказала, что дает ему на размышление этот уик-энд. И дело вовсе не в том, что у нее не было…

Бобби вдруг замолчала, метнув на Аллейна подозрительный взгляд.

– Не было – чего? – поинтересовался Аллейн.

– Слушайте, дорогуша, что-то вы уж слишком любопытны. Вся эта любезность и обходительность – я даже забыла, что вы шпик. Мягко стелете, да жестко спать. А в чем дело-то? Чего тут дурного, если женщина пытается немного подзаработать?

– Может, и ничего, но на юридическом языке это называют шантажом.

– В самом деле? Жаль. Хотите еще кофе?

– Спасибо, он восхитительный.

– Да уж. Странно как-то: мы тут сидим, болтаем как ни в чем не бывало, а Соня… Господи, даже подумать страшно. Ужасно жалко.

– Да, я вас понимаю.

– Слушайте, Роди… Ничего, что я вас так называю?

– Я восхищен, – улыбнулся Аллейн.