Убийство в кукольном доме

К 1929 году, когда Маграт проходил реабилитацию в «Филипс-Хаус» вместе с Ли, спустя полвека после того, как Бостон ввел систему судмедэкспертов в 1877 году, всего два других крупных города последовали его примеру: Нью-Йорк в 1917 году и Ньюарк в 1927-м. Маграт надеялся убедить и остальных в плохой работе коронеров и необходимости перейти на судебно-медицинскую модель. По его мнению, можно обойтись и без безобразного скандала, который шокировал бы публику и вынудил провести реформу. Но, похоже, только это и могло сдвинуть вопрос с мертвой точки.

В Ньюарке создали офис судмедэксперта после развалившегося расследования убийства священника Эдуарда Вилера Холла и Элеонор Рейнхард Миллс, хористки и его любовницы. Место убийства не охранялось несколько часов. Зеваки затоптали все следы и трогали тела, испортив все улики, какие только могли существовать. На фотографиях в газетах была видна толпа, стоявшая вокруг тел, некоторые даже обрывали на память куски коры с ближайшего дерева.

Жену Холла, двух его братьев и кузена обвинили в убийствах, но впоследствии суд признал их невиновными. Официально дело не раскрыто и по сей день.

Во время пребывания в «Филипс-Хаус» Маграт дал Ли экземпляр передового исследования под названием «Коронер и судмедэксперт», опубликованного Национальным исследовательским советом в 1928 году[148]. Работу профинансировал Фонд Рокфеллера, организация, давно интересовавшаяся улучшением медицинского образования и уголовно-правовой системы.

В исследовании сравнивались два города, в которых в то время работали судмедэксперты (Бостон и Нью-Йорк), с тремя городами, где действовали коронеры (Чикаго, Сан-Франциско и Новый Орлеан). Доклад беспощадно критиковал коронерскую систему. Помимо уже привычных обвинений в должностных злоупотреблениях коронеров исследование показало, что судмедэксперты были надежнее и обходились дешевле. Доклад называл коронерскую систему «безнадежно устаревшим институтом, который последовательно продемонстрировал свою неспособность выполнять функции, обычно от него требующиеся», и заключал, что он должен быть отменен.

Авторы исследования рекомендовали передать медицинские функции коронеров судмедэкспертам, а немедицинские — служащим судебных и правоохранительных органов. Отмечалось, что медицинские факультеты не в состоянии адекватно учить студентов в области судебной медицины. Только несколько докторов были готовы профессионально заниматься судебной экспертизой: «Не существует ни одного курса в высшем учебном заведении, где бы студентов систематически обучали выполнять обязанности, которые придется исполнять в результате преступления или несчастного случая. Необходимо сформировать спрос на качественно подготовленных специалистов, дать выпускникам медицинских школ возможность выбрать карьеру судмедэксперта и создать учреждения, где они смогут получить доскональную подготовку, которая отвечает такой карьере».

Однажды во время долгих, унылых часов, проведенных в «Филипс-Хаус», взгляд Маграта омрачился.

— Вы знаете, что меня скоро не станет, и когда я умру, все это умрет вместе со мной, — сказал он Ли, имея в виду бумаги, в которых он описал дело своей жизни. — Я полагаю, что, как только меня не станет, все мои записи, слайды, книги и прочее отправится на свалку[149].

Ли взглянула на Маграта.

— Что бы вы хотели, чтобы сделали с вашими материалами? — спросила она.

— Если бы я мог, я бы использовал их для основания кафедры судебной медицины, — ответил он. — Вы знаете, такой нет нигде в Соединенных Штатах. Настоящего научного отдела, занятого обучением, исследованиями, подготовкой…

— Подождите, я возьму бумагу, и мы набросаем примерный план, — сказала Ли.

— Для начала я бы завел новую современную исследовательскую лабораторию, — размышлял Маграт, — затем библиотеку, сначала с моими книгами и записями, а еще с полным комплектом слайдов и фильмов, необходимых для обучения. Нам понадобится коллектив компетентных преподавателей, которые могли бы объяснять медицинскую сторону закона докторам, юристам, дантистам, страховщикам, коронерам, судмедэкспертам, похоронных дел мастерам и полиции.

Ли заполняла заметками страницу за страницей.

Договорив, Маграт задумчиво дымил трубкой.

— Это всего лишь мечта, — сказал он. — Я размышлял об этом годами, но реализовать это невозможно.

В «Филипс-Хаус» Маграт произнес то, что изменило жизнь Ли. Он сделал безобидное случайное замечание, пустячное наблюдение, которое отозвалось в душе Фрэнсис неожиданным и непредсказуемым образом.

«Я всегда полагал, что органы человека — самое прекрасное, что есть в мире, и их изображениями можно замечательно украсить медицинский факультет или клуб», — сказал Маграт.

Красота человеческих органов? «Идея немедленно вызвала у меня симпатию», — позже написала Ли.