Убийство в Озерках

— Я предлагаю постараться использовать ее как-нибудь, чтобы узнать какие-то подробности об убийстве. Для этого с ней надо познакомиться. Может быть, ты попробуешь что-нибудь ей продать?

— Продать? — удивилась Нина. — Например?

— Ну знаешь, как это делают некоторые люди: позвонишь и спросишь, не хочет ли она купить…

Нина рассмеялась:

— Пылесос?

— Ты смеешься, а я хочу найти какой-нибудь предлог, чтобы ты смогла попасть к ней в квартиру.

— Лёля, дорогая, я все понимаю, но выступать в качестве коммивояжера я не могу — это не мой жанр. К тому же, знаешь, что меня беспокоит? Вдруг Салтыков окажется в это время у нее? И даже сам откроет дверь?

Лёля немного подумала.

— Это не проблема. Я позвоню ему, чтобы убедиться, что он дома, и постараюсь выяснить его планы на вечер. Если он скажет, что никуда не собирается, мы спокойно отправимся к этой… Шебаевой. Причем на машине, потому что мой благоверный завтра утром улетает в Казань, к своим родителям, и я могу пользоваться ей, сколько захочу. А ты уж постарайся, слышишь?

Нина еще немного поспорила, хотя в глубине души была с Лёлей совершенно согласна. «Она права: что толку, если я просто посмотрю на нее? Что это даст? Ведь милиция ее видела и говорила с ней, и, раз они по-прежнему считают, что Салтыков тут ни при чем, значит, либо он действительно ни при чем, либо надо искать какой-то другой мотив. А пока ничего не поделаешь, придется знакомиться с этой женщиной…»

Нине она представлялась воплощением всех существующих пороков. «Какая-то хищница из провинции… наверное, красивая и наверняка вульгарная, да, наглая и вульгарная… и о чем я буду с ней говорить?» — спрашивала она себя в тоске, ворочаясь в постели, и картины, одна ужаснее другой, вставали у нее перед глазами: полуголая красотка в дверях, распахнутый халат, наглый взгляд, резкий запах духов и большой рот, намазанный лиловой помадой: «Вам чего?»

«Хороша я буду в этот момент, — думала Нина и зажмуривала глаза от ужаса. — Жаль, что нет Марго… Вот кто бы сумел и продать что угодно, и разговориться с кем надо, и все узнать…»

Нина вспомнила Марго, представила себе Лондон, где она бегает по театрам и музеям, вздохнула и снова попыталась заснуть. И только к шести утра, когда в доме первый раз хлопнула входная дверь и она наконец почувствовала, что засыпает, ей стало ясно, что делать.

Лёля же, вернувшись домой, позвонила Салтыкову и спросила, может ли она зайти к нему завтра вечером.

— У тебя что-нибудь срочное? — спросил Салтыков, и Лёле показалось, что перспектива ее прихода не вызывает у него энтузиазма.

— Да нет, — ответила она, — я буду недалеко от твоего дома… Может, по этому случаю, ты пригласишь меня что-нибудь выпить?

— Ты извини, Лёля, но давай в другой раз.

— Так ты уходишь?

— Нет, но мы договорились с Леной Мироновой, что она зайдет.

— Миронова? Зачем?

— По делу.

— Я понимаю, что не на свидание, но все-таки? Не скажешь? — Лёля спрашивала, изображая капризную девочку, хотя на самом деле ей было не до смеха.

— Да я и сам толком не знаю, — соврал Салтыков, потому что не хотел говорить с Лёлей про Люськины шмотки. — Сказала, что хочет заехать.

— И когда это вы успели договориться?

— Что значит — «когда успели»? Она позвонила и…

Можно было, конечно, еще немного пококетничать и сказать какую-нибудь глупость, что-нибудь вроде: «С Ленкой-то ты встречаешься, а со мной не хочешь», и постараться вытянуть из него еще какую-нибудь информацию, но и так было ясно, что Миронова, скорее всего, собирается к нему для того, чтобы все рассказать. Как все это неприятно… и, главное, непонятно, что теперь делать? Говорить об этом Нине или нет?

И Лёля, чтобы не заставлять ее нервничать понапрасну, решила подождать до тех пор, пока Нина не увидится с Шебаевой.

Салтыков же, положив трубку, подумал, что Люськины подруги вконец обнаглели, потому что позволяют себе интересоваться его личными планами, и он, как дурак, отвечает на все их назойливые расспросы. Боится он их, что ли?

2

— Что ты делаешь? — спросила Лёля, когда ее «Нива» въехала под арку большого панельного дома на Кастанаевской улице и остановилась у второго подъезда, где на площадке под присмотром нескольких бабушек играли дети.

— Сейчас увидишь, — ответила Нина, сняв сапоги и надев домашние тапочки, которые достала из сумки.

— Нинон, ты — гений, — прокомментировала Лёля, начиная догадываться, для чего Нина снимает шубу и вынимает из пакета махровый халат. — Хочешь выдать себя за соседку?

— Ну, конечно. Недаром же я всю ночь сегодня не спала.

Не обращая внимания на бабушек, с изумлением наблюдающих за тем, как она выходит из машины в махровом халате и в тапочках, Нина вошла в подъезд, вызвала лифт и поднялась на шестой этаж…

* * *

Салтыков встретил Миронову в шелковой пижаме (она была своим человеком в доме) и предложил чаю, от которого она отказалась.

— Ну вот, а я не пил, ждал тебя.

— Тогда давай, — сказала Миронова. — Только скорей: у меня мало времени.

— Куда это ты торопишься? — подозрительно спросил Салтыков.

— Домой: я сегодня весь день на ногах.