Убийство в проходном дворе. Загадка Ситтафорда. Загадка Эндхауза. Смерть лорда Эджвера

— Я питаю слабость к алиби, — признался он. — Всякий раз, когда читаю детективный роман, я жду, когда герои начнут выкладывать свои алиби. У меня оно — лучше не бывает. Тройной еврейской пробы. Проще говоря, мистер, миссис и мисс Дортхаймер. Очень богаты и очень любят музыку. В Ковент-Гардене[190] у них своя ложа. И в эту ложу они приглашают потенциальных женихов. Я, мосье Пуаро, — потенциальный жених, и не худший из тех, кто согласился бы их осчастливить. Нравится ли мне опера? Честно говоря, нет. Но мне очень нравится обед, которым кормят до театра на Гроувнер-сквер, и ужин, который следует после. Оба бывают превосходны. И пусть мне приходится танцевать с Рахилью Дортхаймер, пусть у меня потом два дня ноет рука! Так-то вот, мосье Пуаро. Когда дядюшка истекал кровью, я, сидя в ложе, нашептывал любезности в отягощенное бриллиантами ушко черноволосой Рахили, и ее длинный еврейский нос сентиментально вздрагивал. Благодаря чему я сейчас могу быть с вами совершенно откровенным.

Он откинулся на спинку стула.

— Надеюсь, вам не было скучно. Есть ли у вас какие-нибудь вопросы?

— Поверьте, лорд Эджвер, мне скучно не было, — ответил Пуаро. — И раз вы так добры, то ответьте, пожалуйста, на один маленький вопрос.

— С удовольствием.

— Давно ли вы знакомы с мисс Карлоттой Адамс?

Чего-чего, а этого молодой человек явно не ожидал.

Выражение его лица резко изменилось.

— Зачем вам это нужно знать? Какое это имеет отношение к тому, о чем мы с вами говорили?

— Мне просто любопытно. Что касается остального, то вы так подробно обо всем рассказали, что у меня нет необходимости задавать вам вопросы.

Рональд пристально посмотрел на него, словно дружелюбие Пуаро было ему не по вкусу и он предпочел бы, чтоб тот был более подозрительным.

— С Карлоттой Адамс? Сейчас скажу. Около года. Или немного больше. Я познакомился с ней в прошлом году, когда она выступала здесь в первый раз.

— Вы хорошо ее знали?

— Неплохо. Карлотта не из тех, кого можно так уж хорошо знать. Она довольно скрытная.

— Но она вам нравилась?

Рональд недоуменно взглянул на него.

— Почему вас это интересует? Потому что вы нас тогда видели вместе? Да, она мне очень нравится. Она не злая, умеет внимательно слушать, когда говорит мужчина, так что он даже начинает чувствовать себя человеком!

Пуаро кивнул.

— Понимаю. Значит, вы будете огорчены.

— Огорчен? Чем?

— Известием о ее смерти.

— Что? — Рональд вскочил на ноги. — Карлотта умерла?

У него был совершенно ошеломленный вид.

— Вы шутите, мосье Пуаро. Когда мы в последний раз виделись, она была абсолютно здорова.

— Когда это было? — спросил Пуаро.

— Позавчера, кажется. Точно не помню.

— Tout de тёте,[191] она умерла.

— Наверное, это был несчастный случай? Какой? Автомобильная катастрофа?

Пуаро поглядел в потолок.

— Нет. Она выпила слишком большую дозу веронала.

— О-о! Понятно… Бедная… Какой кошмар.

— N'est се pas?[192]

— Ужасно жаль. И у нее так все хорошо складывалось! Она собиралась забрать к себе сестру из Америки. Черт! Не могу выразить, до чего мне ее жалко!

— Да, — сказал Пуаро — Жаль умирать, когда ты молод, когда не хочешь умирать, когда перед тобой вся жизнь и у тебя есть все, ради чего стоит жить.

Рональд посмотрел на него с удивлением.

— Боюсь, что я вас не совсем понимаю, мосье Пуаро.

— Не понимаете?

Пуаро встал и протянул ему на прощание руку.

— Я всего лишь выразил свои мысли — возможно, чересчур эмоционально. Потому что мне тяжело видеть, как юность лишают права на жизнь. Я принимаю это близко к сердцу, лорд Эджвер. Всего хорошего.

— М-м… э-э… до свиданья, — озадаченно протянул Рональд.

Открывая дверь, я чуть не столкнулся с мисс Кэррол.

— Ах! Мосье Пуаро, мне сообщили, что вы еще не ушли. Я хотела бы сказать вам два слова. Может быть, пройдем ко мне в комнату? Я насчет Аделы, — продолжала она, когда мы очутились в ее святилище и она плотно затворила дверь.

— Да, мадемуазель?

— Она наговорила вам много чепухи. Да-да, не спорьте со мной, чепухи! Я это называю именно так, и я права. Она не в себе!

— Конечно, она перевозбуждена, — примирительно сказал Пуаро.

— Но… по правде говоря… у нее было не слишком счастливое детство. Об этом нужно сказать откровенно. Лорд Эджвер был… своеобразным человеком, мосье Пуаро. Таким людям нельзя доверять воспитание детей. Если называть вещи своими именами, то Ад ела его смертельно боялась.

Пуаро кивнул.

— Вы меня ничуть не удивили, мадемуазель.

— Он был своеобразным человеком. Он… как бы это поточнее выразиться… ему нравилось, когда его боялись. Он получал от этого какое-то мрачное удовольствие.

— Понимаю.