Убийца не придет на похороны

— Видишь, что ты наделал? Что, доктор его зря штопал? Может, ты и сам колешься, а?

— Нет, нет! Винт просил… Он сам, да!

Побелевшая от страха Тамара смотрела на то, как Чекан избивает Митяя.

— Вот тебе за наркотики, вот тебе за Винта! Сердобольный нашелся, дед Мороз ноябрьский, с подарками… долбаный!

Но несмотря на то, что Чекан был грозен и лютовал, от сердца у него отлегло.

«Значит, не Рафик прикончил Винта. Глупая смерть идиота, севшего на иглу».

Митяй стоял пошатываясь, боясь приложить руки к разбитому носу и тем самым вызвать новую вспышку гнева Чекана.

— Да, доктор, ты тут ни при чем. Сколько сил зря положили, чтобы этот идиот собственной блевотиной захлебнулся! Бывает же такое. В багажник его, только заверните получше, чтобы не испачкать машину.

Тамара инстинктивно держалась поближе к Дорогину, чувствуя в нем силу, чувствуя желание защитить ее, если придется.

— Ну, что ж, доктор, зря силы потратили. Кому суждено утонуть в рыгалове, тот от пули не умрет. Работу ты свою сделал, и не твоя вина, что так получилось. На, — Чекан запустил руку в карман и вручил Рычагову конверт. Затем, подумав, достал из кошелька еще четыре сотни. — За причиненные неудобства, как говорится.

— Его нельзя в морг сдавать, — предупредил Рычагов, — там быстро разберутся, кто его зашивал. Мне лишние неприятности ни к чему.

— Хорошо, сделаем так, что он исчезнет. Себе же дороже, — согласился Чекан и пожал руку хирургу. — Ты уж извини, что я на тебя набросился.

— Бывает, понимаю.

Подручные Чекана ловко завернули Винта в кусок полиэтилена, который им выдал Муму, и забросили труп в багажник машины.

— Окоченел Винт, — комментировал Митяй, — слава богу, в салон его заталкивать не надо, теперь уже хрен ему ноги согнешь.

Но даже мертвый Винт продолжал причинять неудобства своему благодетелю Митяю. Поднятая рука, которая раньше сжимала шприц, никак не хотела опускаться, не давая закрыть крышку багажника.

— Подержи-ка, — попросил Митяй одного из своих приятелей и когда тот пригнул-таки руку, навалил на нее запасное колесо.

— Вот и забрали мы его из больницы, — усмехнулся тот, который придерживал руку, закуривая.

Теперь ему повсюду чувствовался запах блевотины и мочи. Табачный дым мог хоть как-то отбить этот противный запах.

— Забрали…

Чекан сел в машину. Митяй пока не решался садиться за руль.

— Чего стоишь, Митяй? Свое ты уже от меня получил. Не сам же я вести буду?

Двигатели загудели и два автомобиля выехали за ворота.

Сергей закрыл створки и не спеша пошел к дому. Рычагов с Тамарой все еще стояли на крыльце.

— Тамара, иди в дом, — не поворачивая головы, попросил хирург.

— Я боюсь, там кровь.

— Иди, я тебе сказал! Если боишься крови, закройся в спальне, я скоро вернусь.

— Мне страшно.

— Иди!

Тамара посмотрела на Дорогина, как бы ища у него поддержки. Тот даже не глянул в ее сторону.

— Хорошо, только не задерживайся тут.

Женщина шагнула в дом. Она шла, и где только находила выключатель, повсюду включала свет.

— Отойдем, — негромко сказал Рычагов, схватив Дорогина за рукав телогрейки, и потащил к сараю.

* * *

Сергей Дорогин и Геннадий Рычагов стояли у сарая, они почти не видели друг друга в темноте. Лишь время от времени порывы ветра раскачивали фонарь, висящий на углу дома. И тогда желтый свет падал на лицо Дорогина и его глаза начинали блестеть. Это был немного жутковатый блеск, похожий на сияние, схожий с блеском глаз волка или другого хищного зверя.

— И ты мне хочешь сказать, что ты здесь не при чем? — как заведенный, твердил Геннадий Федорович и, говоря это, пытался прикурить сигарету.

Но слабый огонек зажигалки то и дело вспыхивал и тут же гас, Рычагову никак не удавалось прикурить желанную сигарету.

— Ну, что молчишь? Что ты изображаешь из себя глухонемого? Или, может быть, ты на самом деле потерял память, потерял речь и слух? Да говори же, в конце концов, меня уже от твоей улыбки начинает тошнить!

— Не переживай, Геннадий, не переживай, — спокойно проговорил Дорогин.

— Что значит не переживай? Как ты себе все дальнейшее представляешь? Я, можно сказать, с этого живу, ты сейчас с этого живешь. Я тебя кормлю, одеваю, я тебя, можно сказать, из могилы вытащил.

— Знаю, знаю. Чего ты раскричался? — бесстрастно и спокойно заговорил Дорогин. — Дай и мне сигарету. Не один ты волнуешься.

— Так ты, оказывается, тоже переживаешь?

— Курить хочется.

— Сигарету тебе дать? А может, тебе что-нибудь еще дать, а? Хочешь еще чего-нибудь? Может, тебе отдать этот дом, машину, может, тебе отдать Тамару?

— Мне не нужны ни дом, ни машина, ни Тамара, — произнеся имя женщины, Дорогин улыбнулся, подумав, что от нее он никогда бы не отказался, но надо быть честным, честным до конца.