Убить Гиппократа

– Как же вкусно вы меня встречаете!

– Не волнуйся, зато невкусно проводим! – не выдержала и огрызнулась Дункан.

Она машинально поправила несуществующие очки на переносице.

– Поначалу бы неплохо поздороваться и представиться, – буркнул Туполев, развязно развалившись на стуле.

Надо отдать должное этому мурлу. В отличие от Дункан, он был дружелюбнее. Хотя вежливость не в его характере. Видимо, бабки-ёжки были очень даже в его вкусе.

– Может, и поздороваться не успеет, только и успеет сказать «прощайте»! И к чему все эти представления? – Дункан с ненавистью смотрела на Туполева.

О! Тут, похоже, вовсю кипят шекспировские страсти! Нужно взять на заметку. Вдруг Шекспир мне поможет подыграть?

Яга без приглашения уселась на пустующий стул, забросив ногу за ногу.

– Приятного аппетита. А зовут меня Клеопатра! И я к вам надолго. Очень надолго. Так что – здравствуйте.

– Ха-ха-ха! – Дункан буквально закачалась на стуле. И даже бестактно схватилась за живот. – Ха-ха-ха! Ой, держите меня, не могу – Клеопатра! Не больше и не меньше!

– Больше, – подчеркнуто серьезно ответила Яга. – Гораздо больше.

Но Дункан было не так просто вывести из равновесия. Вернее, из неравновесия, в котором она по-прежнему пребывала, качаясь на стуле.

– Держите меня! Клеопатра! Держите меня!

И я ее удержал. Поскольку она чуть не рухнула на пол. Яга с досадой посмотрела на меня. Конечно, свалившаяся со стула Дункан сейчас ей более понравилась. Расплата. Как правило, в жизни только такие расплаты и бывают. Не больше. Упасть со стула. Или плюхнуться в лужу. Ну, или что-то подобное. Но я даже такую подобность не допустил. Хотя Дункан было бы поделом. К тому же чем Клеопатра хуже Дункан? И чем Дункан смешнее Клеопатры? Мы все здесь со своими прозвищами выглядим придурками. К тому же, по правде, почему-то именно Клеопатра выглядела нелепее. И смешнее. Не объяснить – почему. А мне с Дункан нужно было наводить мосты. И моя помощь была своевременной. Она тут же перестала смеяться. И бросила на меня ласковый взгляд. О, это было мне ни к чему. И я ответил ей сдержанной улыбкой. Впрочем, сдержанность она проигнорировала, а улыбку приняла, прибавив ей эпитет «милая».

Я перевел взгляд на Ягу-Клеопатру. Сейчас можно было бы литературно выразиться, что, мол, все женщины – это смесь бабок-ёжек и клеопатр. Но это было бы неправдой. Все же такая смесь в женщине встречается редко…

Я посмотрел на Клеопатру. Пришел мой час что-то сказать ей. Было бы подозрительно, если бы я промолчал. Учитывая, что нельзя исключать, что мой упавший носовой платок остался кем-нибудь замеченным.

– Что ж, мы рады вас видеть. Вы будете четвертым, простите, четвертой.

– А четыре делится на два, – многозначительно усмехнулась Дункан.

– Два на два, – вдруг улыбнулся Туполев.

Я и не знал, что он может улыбаться. Конечно, если улыбку гориллы можно назвать улыбкой. – Все здесь – гармонично, все – правильно. И работа, и личный досуг, – продолжал шаркать ножкой горилла.

Я бы предпочел, чтобы дважды два было пять. Или три. Тогда третий лишний был бы очевиден. Точнее – про запас. И меньше страсти, и меньше крови, и меньше путаницы. А когда дважды два – просто четыре. С третьим могут быть – ну очень большие проблемы. А они были мне ни к чему.

Мельком я еще раз бросил взгляд на Клеопатру. Впалая щека на месте, не раздулась. Хотя я не был психиатром. Но мгновенно понял одно – страсти будут накаляться. Дункан влюблена в Туполева. Туполев, похоже, собирается влюбиться в Клеопатру. Мы с Клеопатрой любим друг друга, но ни в коем случае, упаси боже, не должны выдавать своих чувств… Как нам сыграть эту партию? Этого я еще не знал. Ладно, подумаю на досуге.

А теперь мне срочно нужно встретиться с Алексеевым. То есть с Андреевым. Или все же с Алексеевым? Да ну его! Не имеет значения, кроме того, что я должен с ним встретиться. И, молча проглотив щуку с небочковым огурцом и сделав большой глоток настоящего кваса, я раскланялся. И поднялся к себе домой. Фу ты – ну ты… В свой номер, который все же я называл домом.

* * *

В номере я немедленно набрал его номер телефона.

– Алло…

Я, как и положено, запнулся. Хотя, себе же на удивление, вдруг вспомнил его имя-отчество. Михаил Дмитриевич. Но не подал виду.

– Михаил Дмитриевич, – напомнил он мне.

Как и положено, игра продолжалась.

Через час мы с ним встретились в маленьком кафе «Чииз». Там официантки так мило делали «чииз». Татуированный с ног до лысой головы парень играл на пианино «Чииз»: «Улыбнись и сделай – чииз, плииз. Все окей, все зашибись, плииз – чииз!..» А на десерт подавали великолепный «чииз-кейк» с маковым взбитым кремом. В общем, жизнь улыбалась голливудской улыбкой. «Чи-и-и-из»! Эх, и впрямь жизнь не так уж грустна. И самому впору улыбнуться. И я тоже сделал «чииз». Хотя зубы мои были не так хороши, как в Голливуде. Мне просто не хватало зарплаты. Впрочем, я ведь здесь именно для улыбки «чииз». И должен об этом помнить.

– Ну вот видите, как все замечательно, – в ответ мне улыбнулся Андреев. – Все приходит в норму. Все путем.