Убить Гиппократа

Андреев легко, в противовес моему взгляду, улыбнулся. И голос у него вновь стал хрипловатым. А зубы – обычными и ровными. Значит, опять мое воображение. И я почему-то в этот миг разозлился не на себя, а на свое воображение. Словно оно существовало независимо от меня. Словно это оно было повинно, что я так легко пошел на провокацию и сдал своего товарища. А сам я ни в чем не был виноват.

– А вы ни в чем и не виноваты, – продолжал изгаляться в своих телепатических изысках Андреев. – Абсолютно ни в чем. Вы просто…

– Да, я бы вам просто сам все рассказал, если бы вы просто меня спросили. Все ведь так просто, – неожиданно для себя сказал я.

И вдруг понял, что именно вот этим последним словам Андреев поверил. Наверное, именно потому, что я над ними не задумывался.

– Я вам верю. Верю, Гиппократ. И все же – доверяй, но проверяй. Этот главный принцип в любом деле еще никто не отменял. Поэтому… Вы пройдете последнюю проверочку. Не такую уж серьезную. Впрочем, всего лишь сделаете то, зачем сюда и приехали. Учиться. И потому, почему вы здесь и оказались. По доброй воле, кстати. Вы просто уберете Аристида. О нет! Только не надо округлять глаза! Уж лучше тяжелый взгляд. Я же не даю вам нож, чтобы вы перерезали ему горло. Мы обучаем не убийству. Только не этому. И наши студенты – не потенциальные разбойники с большой дороги. У нас интеллигентные люди с высшим образованием. И довольно незаурядными способностями.

– Значит, я просто могу сопроводить его домой?

Андреев расхохотался. Он хохотал редко. Улыбнуться – еще куда ни шло. Но хохотать. Его хохот меня напугал.

– Прекрасная шутка! Великолепная!

Я так не считал. И мне показалось, что он оттягивает время для главного.

– Ох, Гиппократ, Гиппократ… Вы просто окажете и нам, и вашему товарищу небольшую услугу. Кстати, вы ведь в курсе, что он давно мучается язвой желудка. Запущенной язвой. Ну-у-у… Как врач вы могли это заметить. И этот чересчур бледный цвет лица. И это постоянное страдальческое выражение в глазах. Этот вечный испуг в сутулости. И холодный пот… Впрочем, если и не заметили – вполне простительно. Подобные симптомы являются признаками самых разных болезней, а иногда просто говорят о шаткости нервной системы. А еще проще – характера.

– Сочувствую Аристиду. Но язва – вполне излечимая болезнь в современных условиях.

– Да, вполне. Как и грипп. От которого нередко и умирают. Медицина… Мне ли вам объяснять – не стопроцентная наука. Она не гарантирует стопроцентное излечение из наипростейших болезней. А Аристиду нужна срочная операция. Кстати, после вашего разговора ему стало плохо. Прямо на дороге. По пути к дому. И прямо на дороге его и забрала неотложка… Нужна срочная операция. Увы.

Я похолодел. Я все понял. Впрочем, зачем я лгу? Даже самому себе. Я сразу все понял, когда увидел его у себя на диване. Мне хотелось закричать. Показать фигу. Плюнуть ему в лицо. Затопать ногами. Черт знает чего мне захотелось. А черт – это и был Андреев. Значит, он, возможно, угадал мое настроение.

– Увы, – протянул я, пытаясь потянуть время.

Я хотел, чтобы время само мне подсказало – топать мне ногами или плюнуть в лицо. И время мне подсказало. Какое замечательное, великолепное, умное выражение: время подскажет. Главное, в него сильно верить. Видимо, в этот миг я очень сильно в это поверил.

За матовой стеклянной дверью (и у бесов бывают ошибки, в данном случае – с выбором дверей) мелькнула тень. Да, всего лишь мелькнула. Но я ее узнал. Тысячу чертей, да даже если напротив меня сидят тысячу чертей, я узнал эту тень! Разве это возможно? Еще как возможно! Это была Яга! Нет, я себя не успокаивал, пытаясь найти оправдание дальнейшим событиям. Я просто узнал тень. И по моему лицу тоже пробежала тень. Я сам это почувствовал. Физически. До озноба… Только бы он не заметил. Только бы не заметил.

Он заметил. Но не тень Яги. А мою тень, ту, которая пробежалась по моему лицу. Но это было не страшно. Это было даже уместно и оправданно.

– Ведь вы меня поняли? – Он смотрел прямо в глаза.

Ненавижу, когда смотрят в глаза. Мне всегда казалось, что в глаза смотрят трусы, чтобы оправдать свою трусость за счет другого. Особенно если этот другой отведет взгляд. Я не отвел взгляд. Хотя мне было ужасно противно. Противно – не более.

– Я все понял, – спокойно ответил я.

И сам удивился, как можно отвечать так спокойно, когда внутри бьет озноб.