Убить Пифагора

— Полагаю, Борей слишком увлекся, насилуя Ариадну, а она воспользовалась удобным случаем и вонзила в него нож или что-то подобное. Одного не понимаю, — задумчиво добавил он, — почему перед смертью он не разорвал ее на куски. — Он пожал плечами и продолжил, словно разделяя с другом снедавшую его печаль: — Ариадна ворвалась в зал Совета, всем разболтала, кто я такой, после чего атмосфера стала, скажем так, несколько напряженной, — прорычал он, словно собственные слова его забавляли. — Я предпочел удалиться, но скоро вернусь.

Он с усилием встал и ухватился за очередные мешки.

— Ариадна меня узнала, когда увидела сквозь маску мои глаза. Ты меня вычислил, и должен признать, в этом ты большой молодец; однако она убила Борея, в то время как ты не нанес ему ни царапины. Разве это не унизительно?

Он презрительно захихикал и вышел. Вскоре вновь появился и продолжил:

— Появление Ариадны в Совете заставило меня ненадолго отложить второй этап моих планов. К счастью, я уже успел осуществить первый этап — покончить с Пифагором и уничтожить братство.

Он взвалил на плечо очередной мешок, но тут же поставил обратно на пол. Поднял руку и потер правое плечо. «Борей перетаскал бы эти мешки в одну минуту», — раздраженно подумал он. Массируя плечо, он продолжал говорить с Акеноном в тоне дружеской беседы.

— Уверен, нам не помешают, — сказал он так, словно Акенона это обрадует. — Ариадна совершила ошибку, заявив всему Совету, что золото хранится в другом убежище. Наверняка весь Кротон кинулся на поиски сокровищ. С другой стороны, я подкупил и обманул столько солдат, что кто-нибудь обязательно помешает меня поймать или поможет сбежать. Да и из Совета я смог убраться лишь потому, что солдаты освободили мне путь. — Он приблизился, теперь его обожженное лицо оказалось рядом с лицом пленника. — Хочу избавить тебя от ложных надежд.

Акенон приоткрыл здоровый глаз и произнес несколько слов.

— Что ты сказал? — спросил Даарук, приблизив ухо к его рту.

— Как ты симулировал свою смерть? — повторил Акенон.

* * *

Даарук усмехнулся.

— Очень хорошо, Акенон, отлично, — прошептал он добродушно, и голос его звучал почти искренне. — Пытаешься удовлетворить свое любопытство даже на пороге смерти. Это делает тебе честь. Знание — верная стезя, всегда верная. — Он задумался на пару секунд, прежде чем продолжить. — Вероятно, ты думаешь, что я съел лепешку, отравленную корнем белой мандрагоры.

Акенон нахмурился. Он помнил, как Даарук упал перед ним на пол, как изо рта у него текла пена. Наверное, яд был не в лепешке, а в капсуле, которую прятал Даарук, но он лично отыскал следы яда с помощью особого вещества. Даарук не скрывал, что это был экстракт белой мандрагоры, крайне токсичное вещество, которое в достаточных дозах убивает за нескольких секунд. Даарук должен быть умереть.

— На самом деле, — продолжал Даарук, вытаскивая мешок с золотом, — яд был в куске лепешки, который я прятал в тунике, а в нужный момент достал так, что никто и не заметил. Тот же яд, которым я отравил Клеоменида: я знал, что ты проверишь это первым делом. Будучи уверен, что это одно и то же вещество, ты перестанешь о нем думать. Однако вместе с белой мандрагорой я подготовил мощное противоядие и проглотил оба разом.

Акенон напряг память. Он знал пару отличных противоядий, но это ничего не объясняло. Он сам убедился в том, что у Даарука нет пульса.

Враг гордо улыбнулся.

— Ключ в третьем компоненте — экстракте корня черной мандрагоры. Его действие напоминает белую, но в правильных дозах он вызывает каталепсию. Сердце и дыхание замирают; однако если в течение двух дней ввести противоядие, человек быстро восстанавливается.

Отдельные фрагменты складывались в единую картину. Акенон набрал воздуха в легкие и с усилием прошептал:

— Полагаю, Атма влил тебе в рот противоядие из черной мандрагоры, прежде чем поджечь костер.

Даарук кивнул, внезапно помрачнел и взял еще пару мешков.

— Атма оказала тебе большую услугу, — продолжал Акенон. — Но ты убил его. Почему? Потому что он знал, кто ты?

Бывший великий учитель пересек подземелье и молча вышел. Вернувшись, через силу ответил:

— Да, он слишком много знал, к тому же был слаб. Он бы не выдержал допроса.

— Не то что Крисипп.

— Крисипп выполнил свой долг и покончил с собой, прежде чем меня предать. Он был верным слугой… — Даарук поморщился и чуть слышно добавил: — Однако лучшим рабом, которого только можно себе представить, был Борей. Мне будет очень его не хватать.

Акенон попытался проглотить слюну. Пересохшее, опухшее горло ответило болезненным спазмом, и некоторое время он едва мог дышать.

— Первым ты убил Клеоменида, — начал он. — Ты надеялся, что Пифагор назначит тебя преемником?

Даарук уронил мешки и повернулся к нему, лицо его было искажено. Акенон впервые видел, как тот теряет контроль, и испугался, что он убьет его прямо сейчас.

— Я был единственным преемником Пифагора! — Шепчущий голос Даарука стал более хриплым и напряженным, чем прежде. — Слепота этого величайшего глупца обрекла их всех на смерть!