Убить Пифагора

Когда Акенон пришел в сознание, все тело намокло от липкой крови и было трудно дышать. После нескольких мучительных попыток ему удалось встать на ноги и выбраться из-под трибун. Вечер был поздний. Жертвоприношение закончилось, и в храме больше никого не было. Молох, прожорливый бог, в одиночку переваривал пятьдесят младенцев. Этим младенцам одному за другим перерезали горло, затем их тела бросили в раскаленную утробу, где теперь дымились обугленные останки.

Акенон побрел в темноте, едва передвигая ноги. Он поднялся на постамент, оставляя за собой кровавый след. Запах вызвал у него приступ тошноты. Он стиснул зубы и заставил себя подойти ближе, вспомнив, что клиенты ждут его дома в надежде, что он принесет им сына.

Вблизи Молох был огромен. Он по-прежнему дышал раскаленным жаром. Акенон всматривался в содержимое огромной бронзовой утробы. Он был ошеломлен и не мог сфокусировать зрение, различая лишь туманную дымку, по которой пробегали призрачные красноватые всполохи. Постепенно взгляд сосредоточился, и бесформенные комки превратились в ручки, ножки, головы…

Акенон пошатнулся, ему показалось, что он вот-вот сойдет с ума. Маленькое личико смотрело прямо на него, словно прося о помощи.

«А что, если это ребенок моих клиентов?» — спросил он себя, падая на колени. По его испуганному лицу сбегали две дорожки слез.

Минуту спустя кровопотеря заставила его лишиться чувств прямо у ног Молоха.

* * *

На следующий день после жертвоприношения Акенон проснулся в доме своих клиентов. Они отправили в святилище двоих слуг, и, найдя его без сознания, те отнесли его к хозяевам, чтобы оказать помощь. Он объяснил, что ему не удалось спасти их сына. Так они и думали, однако, получив подтверждение, разразились душераздирающим плачем.

Едва встав на ноги, Акенон покинул их дом. Вскоре он обратился к Эшдеку, самому могущественному из знакомых ему финикийцев, на которого работал, распутывая одновременно несколько дел. Он жаждал мести. Эшдек изо всех сил старался убедить его выбросить все это из головы. Мальчик умер. Все, что он мог сделать для Акенона, это взять его под свою защиту, чтобы помешать судье-взяточнику довести начатое до конца.

Несколько недель спустя судья скончался естественной смертью. Акенон мог уже не бояться нападения или убийства, но он навсегда запомнил обугленные тела детей.

Наваждение исчезло, и он снова оказался по пояс в воде. Сгорбился, положив голову на край лодки. Несколько раз растерянно моргнул, а потом глубоко вздохнул, пытаясь смягчить горечь тревоги.

Когда он наконец заглянул через край, в лодке все было черным-черно: пепел, обугленный кусок бревна… и — ошибиться он не мог — останки человеческого тела. Некоторое время он рассматривал их, не прикасаясь, как вдруг различил в черноте какой-то другой оттенок.

«Что это?» — спросил он себя, протягивая руку.

Осторожно потер поверхность непонятного предмета. Блеснуло золото. Кольцо Даарука, все еще надетое на палец, утративший плоть. Он перевел взгляд и увидел, что обугленные кости исчезают на уровне запястья, торчавшего из-под бревен. Он осторожно отодвинул их в сторону и рассмотрел уцелевшую руку, оторванную от плеча. Деревянный каркас, прогорая, обрушился под тяжестью тела. Вероятно, некоторые бревна упали на труп, который к тому времени уже обуглился, и теперь было непросто отличить деревянные обломки от человеческих останков.

Акенон вышел из реки и взял покрывало, притороченное к седлу. Прежде чем вернуться в лодку, еще раз осмотрелся.

«Кажется, Атма здесь не был», — подумал он.

Залез в воду, расстелил покрывало на корме и принялся укладывать в него человеческие останки. Взяв бедренную кость, он увидел, что к ней прилипли шматки обгоревшей плоти.

«Думаю, церемониться не стоит», — с отвращением подумал он.

Он начал с нижней части тела. Дойдя до рук, на мгновение задумался. Потом осторожно снял золотое кольцо и покрутил между пальцами. В пламени оно немного деформировалось, но символ пентакля сохранился целиком. Он взвесил кольцо на ладони, глядя на останки Даарука, лежащие на покрывале.

Наконец убрал его под тунику.

* * *

Прибыв в общину, Акенон спешился и рассеянно поприветствовал стражей, охранявших вход. Вошел, ведя кобылу за собой в поводу. Вдалеке он разглядел Ариадну. При виде него лицо ее исказила ярость.

«Ого, похоже, мне попадет», — смекнул Акенон.

Когда Ариадна была уже в нескольких шагах, Акенон остановился и примирительно поднял руку. Она была скрыта туникой, и, пошевелив ею, он заметил, что между пальцами все еще зажато золотое кольцо Даарука.

«Золото — самая распространенная причина преступлений», — пришло ему на ум.

Все мысли внезапно сложились в такой стройный порядок, что он почти различал шум, который издавали фрагменты, примыкая друг другу.

В этот момент на него набросилась Ариадна:

— Можно узнать…

Акенон ее остановил.

— Быстрее, садись ко мне! — воскликнул он, вскакивая на спину кобылы.

И протянул руку Ариадне, озадаченно смотревшей на него с земли.

— Мы должны немедленно отправиться в Кротон, — сказал Акенон. — Возможно, мы вот-вот поймаем убийцу Даарука.