Убить Пифагора

Люди, присутствующие в комнате, единой сворой бросились на Ореста, оскорбляя и понося его почем зря. Они слышали рассказ Пелия и знали, что это та самая сумма, которую моряк из Кротона заплатил за тайну додекаэдра. Никто не сомневался, что Орест предал священную клятву, и все знали, что это значит. Клятва хранить тайны была единственным правилом пифагорейцев, чье нарушение давало ученикам право вести себя жестоко.

— Это не мое! — Орест сознавал, что потерял контроль и над ситуацией, и над собой. — Это не мои деньги, клянусь священным тетрактисом и Пифагором!

— Держи при себе свои клятвы, — прошептал Пелий ему на ухо, выталкивая его наружу.

Там его встретили с удвоенной жестокостью. Он закрыл голову руками, пытаясь защитить себя от ударов.

— Стойте! Остановитесь!

Как он ни кричал, никто его не услышал. Не так-то легко было сохранять трезвость рассудка между ударами и нарастающей внутри паникой. «Что происходит? Неужто подобная ярость вызвана простым ограблением?» — лихорадочно соображал он. Кто-то схватил его за волосы и с силой дернул. Чья-то рука пробралась между его рук и оцарапала лицо. Кто-то с силой разорвал его одежду, другие руки полностью ее сорвали.

Пелий выкрикивал приказы, Орест не сумел их разобрать, но толпа немного успокоилась. Казалось, они действовали более организованно. Внезапно несколько человек схватили его и подняли в воздух. Затем решительно двинулись вперед. Он огляделся и увидел, что небольшая группа продвигается к двери общинного здания.

Он почувствовал облегчение. Они несут его гоплитам, чтобы те передали его властям. По крайней мере, он был бы в безопасности от насилия со стороны безумцев. Как они посмели так с ним обращаться? Тем более среди стада дикарей было несколько учителей, в том числе Эврибат. Немыслимо.

Он надеялся, что сможет как можно скорее во всем разобраться и найти зачинщиков, начиная с Пелия. Как бы ни были они уверены, что он вор, ярость была чрезмерной. Кроме того, здесь только Пифагор имел право его судить. Возможно, именно по этой причине они собирались передать его городским властям. Ему предстоит то же разбирательство, что и в молодости, с той разницей, что теперь он был невиновен. Он избежит тюрьмы, даже если ему придется ждать возвращения Пифагора. Плохо другое: им вряд ли удастся избежать политического давления на братство. Может быть, этого и добивался тот, кто подготовил ловушку. Может, это Килон? Несомненно, он более всех заинтересован в новом скандале внутри сообщества.

Его тащили в горизонтальном положении: он покачивался, лежа обнаженный на море рук. Кто-то настойчиво кричал ему какие-то слова. Он повернул голову.

Это был Эврибат.

— Ты нарушил клятву! Ты продал наши тайны!

Орест вздрогнул от сильнейшей паники — его поразили и слова Эврибата, и бескрайняя ненависть, сочившаяся в его голосе и взгляде.

— Нет! Это неправда!

Он заметил, что они изменили направление. Теперь они двигались не к выходу. Цель группы, прорывавшейся к портику, состояла в том, чтобы помешать солдатам войти.

Орест с ужасом понял, что это значит, и отчаянно забился. Руки схватили его крепче.

— Помогите! — закричал он из всех сил. — На пом…

Его схватили за волосы и грубо потянули назад.

— Заткнись, проклятый убийца, — прорычал разъяренный голос Пелия. — Ты решил, что, покончив с Клеоменидом и Дааруком, обеспечил себе место преемника! Ты притворялся нашим вождем, но никогда не был достоин быть одним из нас.

«Они думают, что я убийца, поэтому ведут себя так жестоко», — в отчаянии думал Орест.

— Я… нет… — Он хотел что-то сказать, но вместо этого захрипел: кто-то сжал его шею.

У него затуманилось зрение. Он успел заметить, что державшие его люди ускоряют шаг. Секунду спустя они бежали и, наконец, подбросили Ореста в воздух.

Полет был недолгим. Его бросили в каменный резервуар для сбора дождевой воды. Он был метр в ширину, три в длину и один в глубину. Орест ударился о каменный край и упал лицом в воду. Резервуар был заполнен наполовину, но великий учитель потерял сознание, и лицо его оказалось под водой.

Когда вода хлынула в горло, он неожиданно пришел в себя. Поднял голову и сделал глоток воздуха, прозвучавший как судорожный всхрап. Страшный удар обрушился на его лоб. Хлынула кровь, заливая глаза. Он покачал головой, пытаясь освободиться от рук, которые сжимали его, как щупальца морского чудовища. Он опирался на одну из своих рук, другая потеряла чувствительность — должно быть, он сломал ее. Жадные пальцы крепко вцепились ему в волосы, с силой опустили голову в воду, разбив нос о скользкое дно.