Убитые девушки

Кэл думает о Тэме и Джин – об их скромном жилище и верности земле, которая их столько лет кормила, о том, как они едва сводят концы с концами, тоскуя по дочери. Представить, что у них под матрасом спрятаны мешки с золотом, не под силу даже при самом буйном воображении.

– Вряд ли у них что-то есть.

– Я могу дать добро на половину суммы, которую вы просите. Мэл уже сделал нам самое выгодное из возможных предложений.

Спорить дальше бессмысленно. Сара – человек решительный, она редко включает заднюю. И по ее тону Кэл понимает: она и сейчас не изменит мнения.

Почему Кэл воспринимает это дело как личное? Неужели он, радея за Лейлу, в действительности думает о Марго? Насколько важно, справится он или нет?

Но ведь родные пропавших нуждаются в человеке, который их поймет, встанет на их сторону и продолжит стучаться в двери, закрытые для них самих.

И Кэл не собирается сдаваться.

– Я поговорю с Джин и Тэмом, – говорит он.

Дверь открывает Джин. Надежда, блеснувшая в ее глазах при виде Кэла, гаснет сразу же, как только он мотает головой.

– Ничего существенно нового, Джин. – Кэл знает, что эти слова лучше проговорить быстро. – Но есть несколько зацепок, и я решил вас уведомить.

Джин слегка сникает:

– Мне нужно было взять сетку для мух. Заходите.

Застыв в дверях, Кэл наблюдает за тем, как она достает из буфета кружку и заваривает ему чай. От воды, заливающей чайный пакетик, поднимается пар.

– Тэма дома нет?

– Он на верхнем поле. Пошел поправить изгородь. Хотите, чтобы я его привела?

– Да не надо.

Они садятся в оранжерее.

– Вот что мне удалось узнать от женщины, которая сейчас управляет конюшнями. Она думает, что Лейла могла поехать не тем путем, каким все полагали. – Кэл делает глоток чая, пока Джин приходит в себя.

– Но ведь здесь всего одна дорога…

– Лейла ничего не говорила вам о лесе на вершине? Хотя проехать по нему на лошади трудно.

Во взгляде Джин проскальзывает сомнение, но потом она говорит:

– Это похоже на Лейлу – найти какое-нибудь потаенное место.

– Правда?

Джин улыбается, а ее глаза увлажняются. Достав из кармана носовой платок, женщина вытирает глаза. Сейчас ее лицо не скрыто под маской, и Кэлу видны все глубокие и мелкие морщинки, выдающие возраст. В памяти всплывает лицо его собственной матери – в безысходном отчаянии обеих есть что-то общее. Кэл продолжает:

– Я думаю, нужно искать в другом месте. Если с ней произошел несчастный случай, к примеру.

– Но прошло столько времени…

– Я хотел бы задействовать специально обученных собак. У меня есть знакомая, которая могла бы привезти свою команду. Я уже работал с ней, она настоящий профи. Если сохранились хоть какие-то следы, думаю, ее четвероногие смогли бы отыскать Лейлу.

Джин кивает: надежда возвращается к матери.

– Если вы так думаете, стоит попробовать.

– Единственная проблема в том, что это потребует определенных затрат. На обследование территории между конюшнями и лесом, возможно, уйдет несколько дней. Особенно если мы сосредоточим поиски на гостинице.

Кэлу противно все это говорить. Его слова отдают вымогательством. Ведь отчаявшиеся люди готовы выложить любые деньги, лишь бы получить ответы на свои вопросы. Она согласилась бы, даже если бы он предложил задействовать экстрасенса.

– На гостинице? – вздернув подбородок, переспрашивает несчастная женщина.

– Это разумный предел зоны поисков.

Джин задумывается, ее пальцы все сильнее сжимают носовой платок. Еще миг – и она решается:

– О какой сумме идет речь?

Когда Кэл выходит из коттеджа, уже смеркается. Вдалеке он замечает одинокую фигуру отца Лейлы; до него доносится слабый стук молотка по дереву. Тучи сгущаются, в воздухе пахнет дождем. Кэл поеживается. После встреч с Дюбуа он все больше сомневается в себе. Кэл не понимает, чему верить, а чему нет в рассказах о Лейле. И не знает, что бы он почувствовал, если бы какой-то незнакомец своими невнятными посулами вынудил его мать раскошелиться на поиски Марго.

Кэл медленно едет назад. Сердце едва не выскакивает из груди, когда через дорогу в самоубийственном рывке бросается фазан. Уже в комнате, присев на край кровати, Кэл оценивает маршрут сквозь призму рациональных аргументов: «Ты должен сузить круг возможных поисков, исключить наименее вероятные места – только так ты подберешься ближе к истине».

Родители Лейлы – взрослые люди. И Кэл им честно сказал: это все, что он в силах сделать. Но все равно он долго не может уснуть. Под грузом ответственности отяжелело даже одеяло, а грудь сдавливает так, что трудно дышать.

Кэл, должно быть, грезит. Жаркий день, лучи нещадно палящего солнца преломляются в воде, слепя глаза. На крючке извивается червяк; большие руки, обхватив его ручонки, помогают ему закинуть удочку подальше от берега, туда, где в тени длинных зеленых стеблей дремлют обитатели мелководья.

Кэлу семь лет. Возможно, восемь. Его коленки в ссадинах и синяках. Он смотрит и смотрит на воду, но рыбка не клюет. Да это и неважно. Усевшись на колкую траву, они поедают сэндвичи – толстые клинья ветчины между большими ломтями хлеба, уплетают бисквиты.