Убитые девушки

Мужчина просит показать ему окрестности, и Лейла ведет его по дорожке, заросшей травой, на заднюю часть огорода, разбитого за кухней и огороженного стеной из серого камня высотой десять футов. Этакая крепость, защищающая растения, растущие ровными рядками на грядках в особом микроклимате. Когда они доходят до самой дальней части гостиничной территории, гость останавливается и выгибает бровь. Лейла выдерживает его взгляд и, не успев осознать, что происходит, оказывается прижатой спиной к мокрой стене, а в губы девушки жадно впиваются чужие губы. Его тело, навалившееся на нее всей своей массой, не дает Лейле пошевелиться. По тыльной стороне ее шеи стекают холодные капли. Открыв глаза, Лейла видит: он смотрит на нее. Смотрит напряженно. А потом большим пальцем повторяет путь дождинок по ее скуле. На миг Лейлу захлестывает несвойственная ей застенчивость. Но она сменяется осознанием бессмысленности происходящего. И зачем она зашла в лес? Зачем ступила на тропу волка?

Потом это чувство развеивается, и они оба смеются.

– Ну и ну, – бормочет он, отступив на шаг назад и потирая щетину на подбородке.

У Лейлы вдруг возникает желание уйти. Лучше отшить его сразу, быстро. Так безопаснее. Натянув на голову капюшон, девушка взмахивает рукой:

– Пока!

К вечерней смене Лейла наряжается более тщательно, чем обычно: подводит глаза, приглаживает и стягивает волосы в хвост, игриво колышущийся при ходьбе, и задирает юбку выше, чем позволено обслуживающему персоналу.

Но все напрасно, потому что его нет. В освещенной столовой под большими, написанными маслом картинами сидят в молчании друг напротив друга лишь пожилые супружеские пары. Уже наступила ночь, и Лейла видит в длинных окнах свое отражение, скользящее в тусклом свете от столика к столику.

Настроение портится. Возбуждение, которое Лейла испытала, почувствовав себя желанной, сменяется унынием. Опять это однообразие, навевающее тоску. И в который раз ее пугает перспектива жизни в таком монотонном, унылом, бессобытийном ритме. Должно быть что-то еще. Только как получить это что-то, где найти или как открыть, Лейла не знает. Деньги – непреодолимый барьер. Ей надо бы учиться дальше, получить какую-нибудь специальность, но что она может сделать? Если бы не лошади, она бы сошла здесь с ума. Выгребание навоза, обучение верховой езде и бесконечная чистка сбруи стоят этих моментов свободы. Когда Лейла верхом на лошади несется галопом и перепрыгивает через канавы, перед которыми другие трусливо пасуют, она обретает уверенность. Эх, такую бы уверенность ей и во всем остальном!

Выглянув в холл, Лейла колеблется: может, поболтать с новой регистраторшей, расспросить ее о постояльцах гостиницы? Но за стойкой уже сидит ночной портье: и без того хмурый, при ее появлении он мрачнеет еще больше – от подозрительности.

– Чего тебе нужно? – спрашивает он, словно догадывается.

– Ничего, – пожимает плечами девушка. – Просто решила посмотреть, здесь ли Бабс.

Портье снова утыкается в газету:

– Нет.

Вернувшись в столовую, Лейла начинает протирать столы. На кухне слышится болтовня: теперь, когда все гости переместились в бар или бильярдную, работники могут расслабиться. Вот взвизгивает одна из самых юных официанток. И Лейла представляет себе, как соусье шутят с ними и угощают пудингами и дорогим мороженым, опустошая холодильники и морозильники к новой неделе.

Кухонная дверь распахивается, и мимо проплывает главная официантка.

– Лейла, ты еще здесь? Давай домой. Здесь может прибраться ночной портье. А то ему нечем будет заняться.

Подхватив куртку и сумку, Лейла почти бежит по заднему коридору; старые половицы скрипом вторят ее шагам. Над стоянкой нависает темный силуэт холма. А за ее спиной под звездным небом сверкают роскошью башни гостиницы. Лейла задерживает дыхание и поворачивается, глядя на звезды и ища у них ответа: каково ее предназначение на этой Земле?

Глава двадцать четвертая

Лейла, 1986

Лейла проводит мокрым пальцем по каемке бокала с вином, наслаждаясь гримасой на лице Стивена.

– Прекрати это делать!

Лейла фыркает, вздыхает. За барной стойкой попивают пиво, громко болтая, его приятели с красными лицами.

– Так что ты думаешь об этом?

– Прости, – Лейла снова переводит взгляд на Стивена, – о чем?

Парень хмурится.

– О том, куда бы нам смотаться на праздник. Может, махнем на недельку на Тенерифе? Мы могли бы попросить отгулы в счет отпуска. Мы же не в одном отделе работаем.

– Но тогда… они всё узнают.

– О нас? Да они уже обо всем догадались! Да и что в этом такого, если они будут знать?

Лейла допивает теплое вино, тянет время.

– Ничего, – пытается уклониться она от прямого ответа. – Я имела в виду другое.

– Что именно?

На языке вертится: «Я не знаю, хочу ли быть с тобой. Ты не всегда проявляешь ко мне интерес. Секс хороший, но, наверное, этого недостаточно. Я позволяю тебе быть со мной грубым, делать мне больно, и тебе нравится это».