Ученица придворного алхимика

- Дядюшка любит природу и простых людей, - с охотой и некоторой грустью объяснил Тобиас, - но их никто не покупает. В общем, пейзажи еще нравятся знати, а лучше всего разбирают портреты короля. И часто дворяне заказывают самих себя. Ты даже не представляешь, как сложно им угодить! Вот лорду Исе уже второй раз портрет переписываем!

- Жениху принцессы? - ухватилась я за эту ниточку. О враге надо знать как можно больше. - И как же его рисуют?

- В тронном зале, позирует по часу, иногда даже по полчаса. Разве за такой короткий срок что-то успеешь? Но он вечно занят, иногда посылает за дядей, а сам не приходит.

- А ты видел его?

- Видел, - кивнул Тобиас. - Когда с дядюшкой ходил.

- И что ты о нем думаешь?

- Глаза у него неприятные. И сам он ... мурашки пробирают.

- А ты можешь говорить мне, когда он снова соберется позировать?

- Ну...

- Просто из-за него я не могу поговорить с принцессой, мне будет легче это сделать, если я буду точно знать, что он занят.

- Ну хорошо, - согласился Тобиас. - Я сообщу тебе.

- А это что? - вдруг наткнулась я на одну Картину и не поверила своим глазам.

- Это... - смутился художник, - ты только госпоже своей не говори! Это дядюшка развлекался. И запретил мне притрагиваться!

На Картине, на зеленом лугу, стояла Хексия. Но тут она была как-то моложе, красивее, и без своего чепца. Светлые волосы струились по плечам, и была она в белом платье, таком воздушном, легком, какое может придумать только воображение художника. Тем не менее ее гордая осанка и всегда немного недовольный чем-то взгляд остались прежними. Будто вот сейчас она сойдет с полотна и начнет ворчать, как обычно: «Алоиза! Ты почему до сих пор не разнесла заказы? Где травы, о которых я просила? Да кто так работает, сколько раз можно объяснять?» Я остро почувствовала, как мне ее не хватает, и едва справилась с подступившими слезами.

- Я хочу эту. Эту картину, - чуть хрипло сказала я.

- Но это же дядюшка...

- Так нарисуй такую же! Только пусть она стоит в лаборатории, с колбами. И пусть будет в чепце и переднике. Я дам тебе столько краски, сколько захочешь. И даже за холст заплачу. Ты ведь сможешь?

- Да, - неуверенно произнес парень. - Но пойдем ко мне, вдруг ты выберешь что-то другое!

- Это вряд ли, - покачала головой я.

В соседней комнате, которая была поменьше, хранились работы самого Тобиаса. Их было гораздо меньше, но я с интересом их рассматривала: никогда не видела, что он рисует. Его картины были как-то нежнее, чем у дяди, и настраивали на мечтательный лад. Очень много цветов и девушек. И очень знакомые алые розы, лежавшие поверх стопки набросков.

Пока художник отвлекся на свои кисти, я быстро заглянула под картину с розами. И то, что я там нашла, меня поразило. На бумаге углем была изображена... полуобнаженная леди Оливия. Она лежала на диване и как-то по-особому, заманчиво улыбалась. Тот самый пеньюар на ней был раскрыт, и мягкая ткань повторяла изгибы тела, с тщательностью прорисованные художником. Одна грудь ее выглядывал из-под полы пеньюара. Я встала в ступор и почувствовала, как мои щеки начали гореть. Ничего подобного, настолько бесстыдного, я и представить себе не могла. А Тобиас-то оказался не так прост!

- Нет, не трогай, Алоиза! - вскричал юноша и кинулся ко мне, пытаясь вырвать листок. Я же инстинктивно отшатнулась, в темноте запнулась о раму, и мы упали на пол. Причем на твердые доски приземлилась именно я, а вот удачливый Тобиас оказался на мне, уткнувшись лицом прямо в мою грудь.

- Слезь-ка с меня! - потребовала я ворчливо.

- Рисунок, - заупрямился художник и протянул руку. «Да ты наглец!» - мысленно признала я, но все отдала. Зачем мне был нужен портрет Оливии, тем более, такой?

- Это ты нарисовал ей табличку с розами, - догадалась я. - И ты был вчера в ее комнате, когда я приходила. И на нее ты спустил все свои деньги, - Тобиас только кивнул. - Ну и зря! - тут же сориентировалась я и отвесила парню подзатыльник, чтоб не падал, куда не следует. - Не знаю, что у вас за игры, но она графиня. По крайней мере, она могла бы сама тебя обеспечить.

- Ты бесчувственная, расчетливая... - пораженно вымолвил Тобиас и затем гордо отвернулся, но я уловила боль в его глазах. - Я же мужчина, - тихо проговорил он. А потом вдруг задумчиво принялся себя же утешать. - Но, в конечном итоге, когда я стану известным художником, мы с Оливией уедем и будем вместе.

- Ты сам-то в это веришь?

- Конечно! - сверкнул глазами он. - Ты не понимаешь искусства! Оливия будет моей самой прекрасной натурщицей, мы продадим мои картины в Карсте и будем счастливы.

- Только где ты писать-то собрался свою картину? - спустила я его с небес на землю. - Если даже я нашла маленький набросок, твой наставник наверняка заметит этот... большой портрет.

- Алоиза, прошу тебя, - жалобно попросил Тобиас и выглядел при этом, как несчастный щенок. И снова краснел. - Пожалуйста, никому не говори.

- Я не скажу, Тобиас, - успокоила я его. Мы немного посидели в темноте.