Учёный

Тронуть науку, и только обширность

Тела её нас на время спасает.

Пётр

Это не ново, такое случалось.

Закономерно, чем больше всего,

Тем многочисленней части его,

Больше народа – и больше учёных.

Просто статистика.

Иван

Мне же она

И позволяет вести разговоры

О загнивании в мире науки.

Пётр

Уж не озлобился ты ли, дружище,

От неприкаянной жизни своей?

Иван

Да, обозлился, бесспорно, и злоба

Копится долго в душонке моей.

В интеллигентнейшей вырос семейке,

Сколько припомню, всю жизнь обучался,

Просто не зная иного пути.

Вышел провал не моею виною,

После которого я погрузился

В нечто такое, что может назваться

Истины полной противоположностью.

И объективность изведанной лжи

Мне преимущество дало внезапно,

Зная её фантастичность и властность,

Я на учёную общность смотрю

И понимаю, могу я позволить

Горькие истины вам говорить,

Кои вы сами сказать не дерзнёте.

Пётр

Ну, например?

Иван

Например, что народ –

Уголь для топки того паровоза,

Коий историю тянет вперёд.

Пётр

Циником стал.

Иван

Чем с восторгом горжусь.

Мне пресмыкаться пред чернью не надо,

Врать, что имеется толика смысла

В жизни её, не затронутой мыслью,

Не опасаюсь лишиться кормушки,

Я без подачек вполне проживу.

Те, кто однажды спесивому сброду

Льстил и заискивал власти имущим,

Лгал о наличии сути и цели

В существовании их бесполезном,

Лгал, что познанию жизнь их не просто

Средство, расходный, немой матерьял,

Те в добровольном находятся рабстве,

Как золотая та рыбка у бабки

Из поучительной пушкинской сказки.

Вот где гниение, вот где та мерзость,

Кою безжалостно нужно давить.

Пётр

Что для познания истины сделал

Лично ты сам?

Иван

Ничего. Я живу.

Да, я живу, и я вижу, в тебе

Уж зародилось глухое сомненье.

Ты уж готов согласиться со мною,

Но не решаешься грань преступить,

Необходимость за нею царит.

Пётр

Это возможно, но я не могу

Нынче представить, что в старости будешь

Мыслить ты так же, как мне рассказал.

Иван

Думаешь, я доживу до неё?

Пётр

Вот и посмотрим. Однако забавно

Мне любоваться, как ты обратился

К взглядам, противоположным былым,

Лишь за истекшие восемь годов.

Иван

Просто такое, увы, не даётся,

Внутренней я занимаюсь работой,

И результат у неё очевиден,

Больше скажу – не случаен совсем.

Пётр

Речь не о том, интересно другое:

Как воплощается в жизнь он?

Иван

Никак.

Есть неизбежное лишь восприятие,

Просто как следствие, видно, того,

Что человек ограничен всецело.

Ты согласись, ведь мыслители были

Крайне бессильны в практической жизни,

Кто же силён, тот задет суетой,

Значит он больше уже не мыслитель,

Лишь победитель в борьбе со средой.

Но почему происходит такое?

Я испытал на себе все невзгоды.

Люди сперва по теченью плывут,

Каждый доволен собою, витает

В далях, которые сам создаёт,

Мыслью играет, невидимый образ

Истины мира, систему её

Он созидает внутри для того,

Чтобы прославиться в жизни, потом

Нечто такое вдруг с ним происходит,

Что разрушает довольство собой.

Помню я, это со мною случилось,

Как мы с женою внезапно расстались.

Надо сказать, непростительно поздно.

Вижу я часто не только студентов,

Разочарованных школьников в жизни,

Твёрдо решивших быть зверю не пищей,

Но превратиться самим же в зверей.

Так и живут, упиваются ложью.

Больше скажу, иногда они правы,

Чтоб разбираться достаточно в людях

Много не нужно ума, но для жизни

В обществе надобно волю иметь.

Я разобрался, несложно мне было,

Но потерялось спокойствие мысли.

Видя, как я уязвлён, мне последний

Точный удар нанесла суета.

«Не постоянно я должен трудиться!

Я заслужил и могу отдохнуть», –

Так самолюбие входит лукаво

В сердце, сметённое вечной борьбой.

Только отныне окончен процесс,

Что человечество делает стадом.

Эта естественность неимоверна,

Вот эволюция в миниатюре,

Но в обращённом назад направленье,

Тот же отбор натуральный, который

Действует уж миллиарды годов.

Пётр

Ты понимаешь меня?

Иван

Понимаю.

Я понимаю, сколь нужно себя

Нам сохранить средь безумного стада.

Правда, твой способ мне кажется худшим.

Что же случилось, того не изменишь,

Время пройдёт, и посмотришь однажды

Со стороны ты на поприще наше

И на опасность, грозящую правде.

Пётр

Важно ли это? И кто мы такие,

Чтоб об истории смело судить?

Речь не идёт о годах обозримых,

Речь о столетиях службы науки

На каннибалов, которым потребно

Лишь оправдаться в своём людоедстве.

Иван

Что под личиною истины может

Распространяться полезная ложь,

Вовсе не новость, скорей неизбежность,

Власть предержащим нужна правота.

Но не системой то было доселе,

Ныне же да. Век двадцатый прошёл

Весь в сумасбродстве, сначала быть стадом

Тупость, звериная, нас заставляла,

Вырезав всех несогласных, затем

Спесь клерикальная после забвения

Вышла из смрада убогих веков.

Иммунитета у истины нет,

Нечем и незачем ей защищаться,

Только самою собой для себя.

Тот же трагичный разрыв между ней

И человеком, который всегда

Будет меж образом и воплощением,

От легкомыслия должен отвадить.

Чтоб защищаться самою собой

Истине надо в реальность вступить

Словом и делом. Таков мой ответ,

Кто я такой. Я не тот, кто безмолвен,

Я говорю, а возникнет потребность

Действовать стану. С другой стороны,

Что же ещё человека достойно?

Чем же заполнить ему бытие?