Учёный

Слушай, одумайся, так же нельзя

Близких терзать за свои неудачи.

Сергей

Сопротивляясь, себе причиняешь

Больше вреда, чем меня отстраняешь,

Ростом я ниже, но явно сильней.

Дерзким был отроком раньше, затем

Жизнь окончательно в том убедила,

Что непременно мне надо уметь

В ней за себя постоять.

Ирина

Отпусти,

Я умоляю! В глазах помутилось…

Сергей

Легче насилие перенесёшь.

Ирина

Люди, на помощь, хоть кто-нибудь, мама…

Сергей

Вскоре очухаться может, быстрее

Надо заканчивать. Дышит ещё?

Влажная, гладкая кожа приятна

Прикосновению пальцев и губ,

Но и не более, просто ошмёток

Тёплого мяса, пригодного только

Для мимолётного им наслаждения.

Пусть полежит, не расшиблась и ладно,

Нет синяков, отряхнётся и дальше

Смело пойдёт как ни в чём не бывало.

Бабы похожи в своём лицемерии,

Цену себе набивают, пытаясь

Выглядеть лучше, на самом же деле

Каждая фору способна мужчине

Дать в извращённости сходных мотивов.

Вовсе не зря все религии хором

Ставят их ниже любого из нас.

В сущности, сделал Ирине услугу,

Если начнёт зарываться, как мать,

Быстро моё наставление вспомнит

И отступится, иначе ведь станет

Ровно такой одинокой и старой

Гнусной каргой, презираемой всеми,

Всюду гонимою, и обречённой

Сдохнуть в ничтожестве и нищете.

Будет она на задворках общины

Лишь побираться пугливо до смерти,

Ибо не терпит людское бахвальство

Тех, кто за жизни чужие скупает

Тёплый комфорт и не делится им.

Вспомнил её, и она появилась,

Возится будто старуха в дверях,

Скоро войдёт и увидит картину.

Олеся Вячеславовна

Где моя дочка?

Сергей

На кухне лежит.

Олеся Вячеславовна

Господи боже, ты что натворил?!

Сергей

Что? Материнский проснулся инстинкт?

Стоило раньше подумать об Ире,

Ты виновата во всём, что случилось.

Олеся Вячеславовна

Дочка, родная, опомнись! Водой

Лобик смочу. Ах, горячий какой.

Вот хорошо, вот и славно, очнулась,

Глазки открыла. Садись. Нет, постой.

Лучше мы в комнату вместе пройдём,

Скорую вызовем…

Сергей

Я запрещаю!

Олеся Вячеславовна

Ты бы заткнулся, спесивый урод!

Скрыть преступление хочешь всерьёз?

В скотстве младенческом ты смехотворен,

Нечеловек. Отпусти иль ножом

В шею получишь. Тебе бы то стало

Сущим спасением пусть и на время.

Знаешь, что в тюрьмах с насильником будет?

Вы посмотрите, и эта зверушка

Несколько ранее предполагала

Стать титулованным, видным учёным,

На уважение претендовала.

Милая, так хорошо? Обопрись

Мне на плечо, потихоньку ступай

И не смотри на сие существо.

Сергей

От существа же и слышу. И, кстати,

Я не убийца, как ты.

Олеся Вячеславовна

Наплевать

Всем на меня. Вот Ирина безвинна.

Ты навредил беззащитному, доброму,

Самому лучшему здесь человеку.

Богом клянусь, ты за это заплатишь.

Сергей

Я заплачу? Я плохого не делал.

Олеся Вячеславовна

Это, по-твоему, так, баловство?

Сергей

Может, она захотела такого

Для остроты молодых ощущений,

Перестарался я только немного.

Ирина

Я не хотела, всё время твердила

«Нет», но насилие ты применил.

Олеся Вячеславовна

Да никакому нормальному парню

В голову мысли такой не пришло,

Прелюбодействовать вместе с сестрой.

Сергей

Сводной сестрою, а, может, и вовсе

Мне не сестрой.

Олеся Вячеславовна

Не надейся, отец

Общий у вас, поручусь без сомнений.

Дважды преступником, перед природой

И пред людьми, ты являешься.

Сергей

Богу

Я за деяния лишь отвечаю.

Олеся Вячеславовна

Всем безразлично, какое судейство

Мразь избирает. Ответишь с лихвою

Ты пред законами за злодеяние,

Кровью отплатишь за эту обиду,

В камере сгинешь иль будешь убитым

Для справедливости восстановления

Сбродом таким же, каким оказался.

Всем вам подобным не должно рождаться,

Вы лишь ненужный, озлобленный шлак.

Что? Побежал? Ты хоть принял бы с честью

Этот удар. Всё равно ведь найдут.

Сцена энтропийная

Прозоров

Сколько же раз зарекался себе

Под алкоголем бесед не вести?

Или не лучший он друг, не ближайший?

Если же так, почему неспокоен?

Если не так, я совсем одинокий.

В собственных летах и с опытом прошлым

Должен я менее быть осторожен.

Экое диво, побыть откровенным

С другом старинным! При этом всё гложет

Сердце немое и склизкое чувство

Будто неряхой прослыл, опозорясь

На людях прошлым своим разговором.

Истину в них ожидать бесполезно,

Правда, никто и не ждёт откровений,

Лишь полусуть и налёт опьянелый,

Что остаётся всегда не потребен,

Нагромождая слова торопливо,

Их оброняя в бесплодную почву

Праздного разума в власти дурмана.

Именно праздность меня удручает,

Животрепещущих тем обсуждение

Без нахождения их результата,

Лишь щекотание нервов, иль хуже –

Поползновенье себе приурочить

Ценность, которой предмет обладает,

Столь обсуждаемый в суетном чаде.

Сплетничать под алкоголь о явлениях,

Коими брезгует трезвый рассудок,

Видимо, столь же позорное действо,

Сколько и прочий отъявленный спорт:

Сброду – политика, цены, религия,

Ну и, конечно, «за жизнь» болтовня;

Нам же – наука об общих явлениях,

Иль философия, то есть похожий

На разговоры «за жизнь» разговор.

А не ищу ли себе оправданий?

Быть откровенным привык с Городецким.