Учись видеть. Уроки творческих взлетов

Л. Т.: Вели тропами своей любви. Читали, читали все его детство вслух любимые свои книжки… А теперь Сергей стал издателем и выпускает книги для детей. Причем сразу начал с того, что сам любил в детстве. А ведь у нас дома хранятся издания с автографами Агнии Барто, Валентина Берестова, Геннадия Снегирева, Юрия Сотника, Юрия Коваля, художницы Татьяны Мавриной… Наших друзей писателей и художников. Так вот, Сережа придумал серию «Шедевры книжной иллюстрации – детям» – и выпустил с иллюстрациями Геннадия Спирина «Каштанку» Чехова и «Нос» Гоголя, русские сказки, нарисованные Анатолием Елисеевым, Борисом Диодоровым, «Алису» с иллюстрациями сказочницы Туве Янссон. Разные у него планы роятся в голове – то был в мастерской Евгения Монина, то у Льва Токмакова, звонил в Нью-Йорк Илье Кабакову, в Париж Эрику Булатову… Серьезный человек. А мы-то с Мариной мечтали, чтоб он стал клоуном или джазовым музыкантом.

– Существует ли рецепт человеческой радости от Марины Москвиной?

М. М.: Это мое ноу-хау: не вешать носа. У меня нос длинный, мне это страшно не к лицу. Время течет, и мне постепенно становятся понятны радости на более глубоком уровне существования, как в этом анекдоте:

«Ты начинаешь терять память», – сказал монах старцу.

«Ну да, – отвечал тот, – и притом так основательно, что получаю от этого немалую пользу: много раз я радуюсь одному и тому же, словно впервые».

Вредно не мечтать

Мария Третьякова

Интервью с Мариной Москвиной для «Российской газеты»

Марина Москвина возглавила жюри

детской литературной премии «Заветная мечта».

– Марина, какая книга, по вашему мнению, лучше всего учит любить жизнь?

Почему книга? Я вам назову россыпь! «Записки Пикквикского клуба» Диккенса, «Созвездие Козлотура» Искандера, «Поиски жанра», «Затоваренная бочкотара» Аксенова, «Вверх по лестнице ведущей вниз» Бел Кауфман (внучки Шолом-Алейхема), «Сэр Суер-Выер» Коваля, мой, например, «Роман с Луной»… И конечно, «Приключения Весли Джексона» Сарояна.

В этой важной для меня книге о том, как Весли становится писателем, он спрашивает у самого себя и у своего приятеля Виктора: «Кто я такой, чтобы писать? Имею ли я право на это? Хочу ли я быть писателем? Хочу ли отличаться от других и видеть вещи по-своему и запоминать то, что вижу, и писать обо всем без конца? И как это выйдет у меня: по-серьезному или я только смешное буду видеть во всем?» А Виктор Тоска ему отвечает: «Ты, главное, пиши о любви. Любовь – это единственная стоящая вещь. Повторяй без конца: “Люблю”. Расскажи им, Джексон, ради бога, о любви. Ни о чем другом не говори. Это единственное, о чем стоит рассказывать. Все на свете – ничто, только и есть, что любовь. Так расскажи им о ней!..»

– Сейчас кругом серость, слякоть, снега толком нет, солнца тоже, витаминов не хватает. И настроение оставляет желать лучшего. В это время проблемы кажутся особенно неразрешимыми, а мир – особенно жестоким и несправедливым. Наверное, при такой погоде легче всего потерять способность видеть и верить в чудеса. Как с этим бороться?

Бороться с нахлынувшей печалью, которая неизбежно приходит, когда природа напоминает нам о бренности бытия, – чисто западный подход к жизни. Ни один восточный человек (хотя бы в силу традиций) не станет рефлексировать по этому поводу. Разве что всплеском вдохновения. Великий поэт Басё на такой сезонной меланхолии основал поэтическую школу «хайкай». Он говорил: живите и творите в соответствии с глубинным непостоянством всех вещей. Покой, мягкость красок, печаль от необратимо исчезающего мгновения – это основные принципы в философии и поэзии Японии.

Нам надо быть очень внимательными ко всему, что подходит к нашим дверям. Сама я чуть что – горюю с огромным размахом. Но восхищаюсь мастерами жизни, которые понимают: когда хорошее настроение – все хорошо, и когда плохое настроение – тоже все хорошо.

– Ваши книги просто пропитаны какой-то невероятной энергией, чувствуется, что вы очарованы каждым мгновением. Мне всегда было интересно: любовь к жизни – это то, чему можно научиться, или это чувство дано свыше?