Учительница

И все же семья у нее была. В те долгие месяцы после окончания войны, месяцы, которые Эльза провела в Ко в ожидании документов, давая частные уроки английского местным детям, Ян позаботился не только о нужных бумагах, но и о том, чтобы по прибытии она не попала в лагерь для перемещенных лиц в Атлите, так как у нее были родные, которые могли предоставить ей кров и позаботиться о ней. «Надеюсь, я не буду обузой. Начну поиски квартиры как можно скорее», – написала она Яну в одном из своих коротких писем. «Это не проблема, Элинька. Ты же знаешь, мы тебе рады».

Продолжительный период, который она провела с Яном, Ханой и Йоэлем, перед тем как сняла однокомнатную квартиру неподалеку, на улице Бен-Йехуда, почти полностью стерся из ее памяти. По мере того как она совершала сложное путешествие из Швейцарии к подошве итальянского сапога, где ей предстояло сесть на корабль, опасения только усиливались, сопровождаемые гнетущим недоумением по отношению к самой себе. Она не понимала, что с ней происходит, куда делись люди, населявшие ее душу; не может быть, чтобы они растворились и исчезли; их необъяснимое отсутствие терзало ее и опустошало. В порту Атлита к ней подошел незнакомый мужчина с серебристыми волосами и загорелым рябым лицом, ростом выше отца и не такой смуглый; он обнимал ее, целовал и плакал, неустанно гладил по плечам и твердил: «Сестренка, не могу поверить». А затем: «Хана и Йоэль ждут дома». Он подхватил оба ее чемодана и повел к раскаленному «форду тюдору». «Ты привыкнешь, тут тридцать градусов в тени, вот только тень надо еще поискать, – улыбнулся он, опуская стекла. – Всего каких-то полтора-два часа, и мы дома». В машине, видимо, пытаясь смягчить внезапно воцарившееся молчание, он показывал ей места, встречавшиеся по дороге: гору Кармель, Зихрон-Яаков и Биньямину, а также Нетанию и Герцлию, подробно описывая, чем отличается каждый тип поселения и почему они – он и Хана, родившаяся в Иерусалиме, – решили, несмотря ни на что, обосноваться в Тель-Авиве. «Думаю, Тель-Авив тебе понравится, – произнес Эрик, пытаясь вдохнуть в свои слова энтузиазм. – Вот где жизнь, – добавил он, имея в виду растущее количество автомобилей. – Тут кафе, театры, концерты; из всех городов Израиля этот город больше всего напоминает Европу. И пляж есть, Элинька; ты сможешь купаться в море. Ты ведь любишь плавать?»